Подняв брови, сестра прочитала записи, потом стала менять капельницу.
— Ну что ж, будем надеяться, что завтра он немного взбодрится и сможет что-нибудь проглотить. Тогда дела сразу пойдут веселее. — Она взглянула на Мисако, которая, закатав рукава, выжимала губку. — А из вас получилась бы хорошая медсестра…
— Спасибо, — улыбнулась Мисако, снимая белый больничный передник и садясь с кружкой за стол.
— Повезло вам, можете хоть навещать родителей, — заметила сестра, — а вот меня муж даже на день никуда не отпускает.
Вы надолго приехали?
— Еще не знаю. — Мисако пожала плечами. — Сначала думала, дней на пять, на шесть, а теперь останусь, пока Тэйсин-сан не выздоровеет.
— Боюсь, тогда надолго… Неужели муж разрешит?
— Ему все равно.
— Вот ведь повезло! — завистливо хмыкнула сестра, выходя из палаты.
Мисако задумалась, закусив губу. Интересно, что сказала бы эта женщина, узнав правду?
— Оба мы несчастные, — сказала она, посмотрев на больного монаха, щеки и голова которого уже покрылись черной щетиной. — Бедный, бедный Тэйсин-сан, как я его понимаю. Иногда так трудно найти в себе силы… — Она села у кровати, положив сцепленные руки на колени. Из глаз закапали слезы. — Вы должны скорее выздороветь, дедушка не хотел бы видеть вас здесь.
Внезапно Мисако почувствовала странный прилив тепла в ладонях. Вспомнив уроки Кэнсё, она еще крепче сжала руки и закрыла глаза, представляя, как тепло поднимается от живота вверх, вверх, проникая через плечи в руки и дальше в ладони, перетекая из одной в другую, и возвращается назад в бесконечном круговороте… Усталость отступала, сменяясь мерцающим ощущением силы. Даже печаль, владевшая ею всего несколько минут назад, растворилась и бесследно исчезла в мощном потоке энергии.
Мисако подняла безвольную руку Тэйсина и зажала между ладонями, стремясь передать ему хотя бы часть целительной силы.
— Вы выздоровеете, Тэйсин-сан, обязательно выздоровеете, — прошептала она. — Все будет хорошо. Нам обоим будет хорошо.
Бюро путешествий не обмануло. Остров цветов Куаи, казалось, весь состоял из голубого неба, пальм, искрящейся воды и белых песчаных пляжей.
— Доброе утро! — с трудом выговорила тетушка Тегути между приступами утреннего кашля.
Она стояла, опершись на балконную ограду, в красном шелковом халате и с сигаретой в руке.
— Доброе утро! — Сатико приветливо помахала рукой.
— Знаешь, Сати, если ты будешь столько валяться на солнце, то скоро превратишься в африканку.
Глянув на тетушку поверх огромных темных очков, Сатико усмехнулась.
— Именно этого я и добиваюсь. Что-то рано вы сегодня.
Тетушка выпустила в сторону океана огромный клуб дыма.
— Не спится мне здесь, — пожаловалась она. — Слишком тихо.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Сатико. — Идите умывайтесь, а я сейчас приду и помогу вам одеться.
— Вот спасибо, — тетушка захихикала. — А массаж будет?
— Ну, это уж слишком, — шутливо возмутилась бывшая ученица.
Они давно уже общались запросто, как члены одной семьи. В память Сатико навсегда врезался тот счастливый день, когда она, не имея еще ни малейшего понятия о волчьих законах шоу-бизнеса, явилась к могущественной госпоже Тегути просить работу. Какой-нибудь другой хозяин клуба проглотил бы наивную девчонку из провинции, не оставив даже косточек, и ей крупно повезло, что она попала, во-первых, к женщине, а во-вторых, к женщине пожилой и уже очень богатой, которая прошла огонь и воду и теперь больше всего заботилась о репутации своего заведения. Движимая материнским инстинктом, она с первой встречи почувствовала симпатию к юной искательнице счастья, а со временем их отношения стали практически родственными.
— Как поживает твоя протеже? — поинтересовалась тетушка Тегути за завтраком, состоявшим из чашки гавайского маи-маи и большого бокала вина. — Собирается остаться в Токио?
— Не знаю, — пожала плечами Сатико. — Работает она превосходно, но в личной жизни все никак не устроится… Как я ни стараюсь, бывший муж вертит ею как хочет.
— А ну, интересно. — Тетушка отставила бокал, ожидая продолжения.
— Он заставил ее подписать соглашение о разводе.
— Маа, вот это скорость! Стало быть, все закончилось, тогда в чем проблема?
Сатико вздохнула.
— Мать не хочет, чтобы она жила в Токио, а саму Мисако как вожжой тянет к буддийским монахам.
Тетушка изумленно вздернула брови.
— К монахам? Ничего себе! Давай рассказывай.
— Когда-нибудь обязательно, — рассмеялась Сатико, — но сейчас я хотела посоветоваться насчет интервью на телевидении. Они просят, чтобы я рассказала о костюмах, которые сделала для новогодней программы, а мне хочется еще впихнуть туда клипы с самого шоу. Как бы получше все распределить, ведь всего пять минут…
Тетушка Тегути потянулась за сигаретами.
— А ты уверена, что оно вообще нужно, это интервью? Ты работаешь в основном на людей из шоу-бизнеса, и твое имя им и так прекрасно известно. Прогремишь на всю страну, тут же всякие уроды начнут копаться в твоем грязном белье… Зачем?
Сатико повторила любимый французский жест.
— Ну и пускай копаются, — фыркнула она. — Клиенты идут ко мне, потому что им нравятся мои модели, а своего прошлого я никогда не скрывала.