Нет, в этом процессе были еще кое-какие свои заморочки, скажем, штатный комплект из целых четырех видов оружия подразумевал, что возможные цели и условия их поражения будут различаться по дальности, степени защищенности, условиям ведения огня и еще полутора десяткам параметров, но на практике это не сильно отличалось от тех же FPS, ну может, с элементами RPG. А поскольку мне доводилось играть и в третий «Doom», и в «Unreal», и в «Crysis», то, как только привык к реальному весу оружия в руке, никаких проблем и с быстрым выбором оружия, и с наведением, и со стрельбой я не испытывал.
Остальные же новобранцы были лишены курса предвоенной подготовки при помощи компьютерных игр, и потому внезапно оказалось, что стреляю я тут лучше всех. И даже матерый сержант Беккет одобрительно хмыкал, когда я в очередной раз покидал огневой рубеж.
На теоретических занятиях, которым отводилось всего несколько часов в неделю, нам показывали ролики реальных боевых столкновений со скаари или кленнонцами и проводили разбор этих ситуаций. Все остальное время мы носились по окрестностям базы с оружием и отрабатывали тактические навыки путем практических занятий.
Ну, и про смертность на призывном пункте нам таки не наврали. Поскольку большая часть занятий проходила с использованием боевого оружия, имело место несколько несчастных случаев с фатальным исходом. Три человека попали под выстрел из автоматической системы плазменного огня, один получил импульс лазерной винтовки прямо в голову, а моего соседа по казарме задело по касательной выстрелом из нейродеструктора, результатом которого стал полный паралич правой половины тела. Но это ему еще повезло. Попали бы в голову, он бы остался растением на всю жизнь.
Зато в учебном лагере мне здорово пригодились тренировки, которые так отравляли жизнь в лабораториях СБА.
Как оказалось, я нахожусь в превосходном физическом состоянии, чем выгодно отличаюсь от девяноста девяти процентов всех прочих новобранцев.
Если прибавить к этому мои стрелковые навыки старого геймера, то нет ничего удивительного в том, что уже через две недели мне присвоили звание капрала, а командир нашей роты лейтенант Мердок пророчил мне шикарное продолжение военной карьеры.
Жизнь в учебном лагере была проста, и ее можно было бы назвать скучной, если бы к вечеру, после всех тренировок, у кого-нибудь еще оставались силы скучать. Первые несколько недель меня несколько напрягали мысли о вездесущих агентах СБА, которые таки могли до меня добраться, но то ли агенты оказались не такими вездесущими, то ли у них была куча других, более интересных дел типа поимки полковника Визерса и всего Слияния, так как за мной никто не пришел.
И чем глубже я погружался в армейский быт, тем реже я вспоминал и о СБА, и о Слиянии, и о своей чертовой уникальности, из-за которой все и началось.
Ты теперь в армии, сынок.
Много думать тут просто вредно.
Вообще-то согласно внутренним правилам мобильной пехоты Альянса первое место службы новобранца не должно было находиться за границами Альянса, тем более на территории потенциального конфликта, которой считалась Новая Колумбия. Тут уж просто мне повезло. Причем слово «везение» в данном случае я использую без всякой иронии.
Самый крупномасштабный несчастный случай произошел за две недели перед нашим выпуском из учебного лагеря. Отделение, которым я командовал, в составе третьей учебной роты отрабатывало штурм хорошо укрепленных позиций противника.
Мы засели в траншее и ждали приказа идти в атаку.
На холме было сооружено что-то вроде дота, оснащенного автоматическими системами огня, которые прошивали пространство над нашими головами импульсами скорострельного лазерного оружия. Поскольку офицеры не собирались угробить весь выпуск своего лагеря в полном составе, нам сообщили, что ниже полутора метров от поверхности земли прицелы оружия не опустятся и если все будут бежать пригнувшись, то ничего страшного не произойдет. Дескать, это мы даже не боевой маневр отрабатываем, а проходим чисто психологическое испытание. Нас научат не растеряться под настоящим огнем и все такое. Что-то похожее на «обкатку танками» в армии моего времени, которую, впрочем, я представлял чисто теоретически.
Мы и не растерялись.
Как только зеленая ракета взлетела в небо, одетые в легкую броню пехотинцы повыскакивали из траншеи, как чертики из табакерки, и ринулись вперед с дикими воплями.
Впрочем, никто не забывал пригнуться.
На данном этапе от нас требовалось не так уж много — надо было пробежать сто метров по пересеченной местности до следующей траншеи и дожидаться следующей команды.
Было реально страшно. Импульсы боевого лазера прошивали воздух над нашими головами, люди орали, подбадривая друг друга, и бежали, пригибая головы и не сводя глаз с огневой точки.
Наверное, со стороны это было довольно идиотское зрелище. Именно так в атаку ходили наши деды, и, когда я говорю «наши», я имею в виду людей моего времени и их дедов, которые воевали в Великую Отечественную войну. А прадеды — в Гражданскую.
Не ожидал я, что и в пятом тысячелетии война будет вестись точно такими же методами.