— О, вижу, полковник немного тебе рассказал, — констатировала Виола.
— По правде, он больше говорил о скаари. И откуда бы агенту Империи взяться в самом сердце СБА? Штирлиц курит.
— Кто? — удивилась Виола.
— Неважно, — сказал я. — И что ты хочешь от меня, агент Империи?
— Спасти тебе жизнь для начала.
— Разумеется, руководствуясь гуманистическими побуждениями исключительно, — сказал я.
— Нет. Просто было решено, что ты представляешь ценность для нашей военной разведки.
— Такую же, как и для СБА?
— Гораздо большую. Альянс заинтересован в разгадке твоего феномена, но очень далек от нее. Мы же можем поставить производство людей с твоими данными на поток. В Альянсе официально запрещены генетические исследования и эксперименты. У нас — нет.
— А мне какая выгода? — поинтересовался я. — Какая разница, СБА в мозгах ковыряется или военная разведка Империи?
— Разница в том, что после того, как в твоих мозгах поковыряется военная разведка, ты останешься жив.
— Визерс мне тоже нечто подобное обещал.
— Он лжет.
— Допустим, — сказал я. — А ты не лжешь?
— Поверь, император относится к жизням своих подданных куда более трепетно, чем Альянс к жизням своих граждан. А ты ведь еще даже не гражданин.
— Но я и не подданный.
— Ты станешь им.
— Ты станешь им.
— Шикарно, — сказал я. — А теперь расскажи мне, как вы намерены спасти меня из мерзких и длинных щупалец подлой, коварной, прогнившей насквозь СБА.
— Ты мне не веришь?
— Ты знаешь, пожалуй, не верю. Передай полковнику Визерсу, что я мог ожидать от него более элегантного хода. Это слишком топорная работа для проверки лояльности.
— Мы еще вернемся к этому разговору, — пообещала Виола мне на ухо, после чего поднялась, перешагнула через меня и подняла с пола свою одежду.
Едва она успела запахнуть халатик, как дверь открылась и явила незнакомого мне мужика.
Повинуясь скорее рефлексам, нежели доводам разума, я накинул простыню на причинное место. В общем-то я понимаю, что за время исследований потомки видели меня во всех состояниях, но эксгибиционизмом я все-таки не страдал.
— Выйдите, — сказал незнакомый мужик Виоле.
Когда мы остались наедине, он отвернулся, предоставив мне возможность надеть шорты.
— Генерал Торстен, — представился новый гость. На вид он едва ли был старше полковника Визерса, смуглый, крепкий, черноволосый, вполне возможно, среди его предков были латиносы. — Ты можешь называть меня просто генералом. Я курирую деятельность Сола, и именно я ответствен за то, что здесь только что произошло.
— И к чему был весь этот цирк? — поинтересовался я.
— Мне было любопытно посмотреть на твою реакцию. Ты поверил ей хоть на какое-то мгновение?
— Только в той части, что по окончании исследований меня убьют, — сказал я.
— А в то, что она может быть с Кленнона? — Видимо, завуалированное обвинение во лжи он решил проигнорировать.
— Нет.
— Почему?
— Тайный агент врага в святая святых службы безопасности? В это довольно сложно поверить.
— Когда-то и я думал так же, — вздохнул генерал, усаживаясь в кресло. — Но теперь у меня нет никаких сомнений, что шпионы Империи проникли в нашу святая святых. По некоторым косвенным данным нам удалось установить, что противник обладает информацией, которой у него не должно было быть. И источник утечки информации находится именно в нашей структуре.
— И вы уверены, что мне стоит об этом знать? — спросил я.
— Опять же мне любопытно посмотреть на твою реакцию, — сказал генерал.
— И как она вам?
— Видимо, за последнее время в твоей жизни произошло столько событий, что тебя уже трудно чем-либо удивить.
— Но вы все равно попробовали, — констатировал я. — Отлично. Очевидно, теперь я должен задать вопрос, каким образом внутрь вашей суперзасекреченной структуры вообще мог проникнуть человек со стороны. Тем более со стороны одного из двух потенциальных противников в намечающейся глобальной войне. Вне всякого сомнения, вам любопытно посмотреть на мою реакцию после того, как вы вывалите на меня очередную тщательно отмеренную порцию информации, которая будет противоречить тому, что мне было рассказано ранее.
— Думаете, сарказм изобрели в двадцатом веке? — спросил генерал.
— Я из двадцать первого.
— Тем не менее им пользуются до сих пор, — сказал генерал.
— Тем не менее им пользуются до сих пор, — сказал генерал. — Вряд ли ты сможешь кого-то им удивить.
— По-моему, я уже достаточно тут всех удивил, — сказал я.
— Это верно.
Он поерзал в кресле и уставился на меня в упор. Я ответил ему взаимной любезностью.
Несколько минут пролетели в полном молчании.
Я сдался первым. В конце концов, у генерала наверняка гораздо больше опыта в подобных гляделках. Если я хоть что-то понимаю в генералах, этот тип обладает богатым опытом в подобного рода вещах.
Наверное, не один подчиненный уже столбенел от пристального взгляда старшего по званию.
— Чудесно, — сказал я. — И каким же образом внутри вашего ведомства мог оказаться враг? Учитывая, что я — первый человек, в голову которого вы не можете залезть.
— Стопроцентную гарантию дает только метод полного ментоскопирования, против которого, как ты справедливо заметил, у тебя иммунитет, — сказал генерал. — Но мы не можем подвергнуть тотальному ментоскопированию всех своих сотрудников, а значит, всегда существует вероятность, что мы что-то пропустили. Выборочная проверка памяти по сути дает не больше данных, чем обычный медикаментозный допрос. Нам известны способы обойти и то и другое.