Потом, как это и бывает в таких случаях, ответ возник сам собой. Скаари — именно так называлась раса ящеров в довольно популярной компьютерной игре моего времени. Не ожидал, что эта игрушка проживет столько времени. Вот они, непреходящие ценности человечества…
Скаари были самой старой расой в галактике. На момент первого контакта с человечеством Гегемония Скаари занимала уже несколько десятков планет, и определить, на которой из них началось все это безобразие, уже не представлялось возможным. А сами скаари не желали проливать свет на этот вопрос.
А может, за давностью лет они и сами про это забыли.
Скаари были старше человечества на пару тысячелетий, но не обладали подавляющим технологическим превосходством благодаря большому количеству войн, которые они вели между собой.
Скаари были старше человечества на пару тысячелетий, но не обладали подавляющим технологическим превосходством благодаря большому количеству войн, которые они вели между собой. У них не было централизованного правительства, раса состояла из нескольких десятков, а возможно, и сотен родовых кланов разной величины и могущества, часть из которых находились в перманентном состоянии войны друг с другом. Лишь немногие сохраняли вооруженный нейтралитет, но и они были готовы в любую минуту вмешаться в конфликт на одной из сторон.
Чего человечество в лице полковника Визерса боялось больше всего, так это того, что скаари могут объединить усилия против общего внешнего врага. И тогда-то этому внешнему врагу сильно не поздоровится. Существовала пятидесятипроцентная вероятность, что именно человечество этим самым внешним врагом и станет.
Следующие полтора месяца после того разговора с полковником Визерсом мне вспоминать сложно. Даже с моей уникальной памятью.
Наверное, в данном случае дело все-таки не в памяти, а в восприятии.
За эти полтора месяца было много длительных, многообразных, нудных, не очень приятных, а порою даже болезненных процедур. Мне чуть ли не каждый день брили череп, лепили на голову какие-то датчики, били током, облучали и даже просверлили дырку в голове, чтобы взять кусочек мозга на анализ.
Периодически меня погружали в сон, пичкали чем-то, по воздействию весьма похожим на наркотики, провоцировали стрессовые состояния и исследовали, исследовали, исследовали…
А чтобы в процессе изучения подопытный кролик окончательно не загнулся, его заставляли заниматься спортом и сексом.
В общем, дни были похожи один на другой, и все они были довольно невеселые…
Мы с Виолой все еще лежали в постели. Потные, усталые, расслабленные. Ее рука покоилась у меня на груди. Ее волосы щекотали мое лицо.
— Не говори ничего, — прошептала она мне на ухо. — Сначала повернись ко мне лицом и сделай вид, что мы целуемся.
В контексте того, что мы и так целовались несколько минут назад, это было несколько странное предложение, но я таки повернулся и посмотрел Виоле в глаза. Желания целоваться в них точно не было.
Я наткнулся на жесткий и холодный взгляд.
— Микрофоны временно заблокированы, — сказала Виола. — Но видеонаблюдение продолжается. Так что совсем необязательно, чтобы оператор видел наши шевелящиеся губы.
— Да, при отсутствии звуков это выглядело бы подозрительно, — согласился я. — А в чем, собственно, дело?
— Ты хочешь жить, Алекс?
— Странный вопрос.
— Тем не менее тебе стоит на него ответить.
— Конечно, хочу.
Честно говоря, от столь неожиданного вопроса мне стало несколько тревожно. И появилось ощущение, что меня собираются втянуть в очередное приключение. Тем не менее не мешало бы узнать подробности.
— Тебя убьют, — сказала Виола.
Что ж, подробности не заставили себя долго ждать.
— Кто? Когда? Имена, явки, пароли?
— Не смешно, — сказала Виола. — Неужели ты не понимаешь, к чему идет?
— Кое-что понимаю, — сказал я. — Но хотелось бы узнать, как ты это видишь.
— Скорее всего, они так и не найдут причину, по которой твоя память не поддается вмешательству, — сказала Виола.
— А когда они чего-то не понимают, они видят в этом угрозу для себя. И избавляются от угрозы. Просто на всякий случай.
— Э-э-э… а кто эти они, о которых ты говоришь?
— А даже если и найдут, то вряд ли это что-то изменит. Все равно непонятно, что с тобой делать.
— Осталось только понять, о ком идет речь, — сказал я.
В общем-то версия Виолы была логичной, я и сам мог предположить нечто в таком роде. Непонятно только, к чему она ведет.
— Они — это Альянс. И в частности СБА.
— А ты разве не из СБА? — спросил я.
— Нет. И даже не из Альянса.
— Опа, — сказал я. — Все чудесатее и чудесатее. А откуда же ты?
— Из Империи.
— Из Кленнонской Империи? — уточнил я.
— Да.
— Не очень похоже, — сказал я. — Полковник Визерс показывал мне кленнонцев.
— А вечную жизнь тебе полковник Визерс не обещал? — прошипела Виола. — Подданные Кленнонской Империи выглядят по-разному. Мы практикуем генную инженерию, которая запрещена в Альянсе, и некоторые кленнонцы очень непохожи друг на друга.
— Но ты же…
— Человек? — спросила Виола. — В этом нет ничего удивительного, знаешь ли. Все кленнонцы — люди. У Кленнона и Альянса одна родная планета — Земля.
— Как такое может быть? — Тот кленнонец, которого мне показывал Визерс, сошел бы за человека только в самом страшном кошмаре Босха.