— Например?
— Например, теорию о том, что разум может зародиться только у теплокровных существ, — сказал Бивис. — Скаари ни фига не теплокровные. Они рептилии, и от этого факта никуда не уйти. И, как всякие уважающие себя рептилии, они еще и не живородящие, а размножаются посредством инкубаторов. Впрочем, кленнонцы тоже размножаются в инкубаторах, хотя изначально функция деторождения у них в организмах присутствовала. Ну так они хотя бы яйца не несут.
— Я думаю, с точки зрения ведения войны способы размножения не имеют принципиального значения, — сказал я.
— Не скажи. Если война затянется на долгие годы, а она, скорее всего, так и затянется, многое будет зависеть от того, как скоро стороны смогут выставить на поле боя новое поколение бойцов. И тут преимущество будет на стороне Империи, говорят, их боевые особи доходят до нужной кондиции в течение десяти-двенадцати лет. Детеныши скаари же растут медленнее других, что может сильно осложнить Гегемонии жизнь. Скаари вообще очень медленно развиваются, уже во времена первых контактов они пребывали на нынешнем уровне технологий. И, судя по всему, этот уровень не меняется у них уже несколько веков, если не тысячелетий. И тут рушится еще одна теория яйцеголовых, гласящая, что разумная раса должна находиться в постоянном развитии, иначе прогресс очень быстро сменяется регрессом.
— Может быть, они как раз сейчас и регрессируют? — предположил я.
— Если так, то мне страшно подумать, на каком уровне они были раньше, — сказал Бивис. — Впрочем, яйцеголовые объясняют нынешнее состояние скаари тем, что у их расы нет централизованного правительства. Вообще, конечно, это не самое умное объяснение. Наличие двух рас, таким правительством обладающих, еще не повод для того, чтобы делать такие обобщающие заявления.
— Данных для статистики маловато, — согласился я.
— Гегемония занимает больше планет, чем Альянс и Империя вместе взятые, — продолжил Бивис, пропустив мою реплику мимо ушей. — Но на их планетах нет такой плотности населения, поэтому количеством они нас не сильно превосходят. Основная сложность в том, что в локальных стычках участвуют периферийные кланы скаари, сравнительно немногочисленные и не имеющие большого влияния в самой Гегемонии, что не позволяет нам реально оценить их истинную мощь. Ходят непроверенные слухи, что внутри Гегемонии существуют кланы куда более могущественные, чем те, с которыми мы сталкивались до сих пор. В том числе и обладающие другими технологиями. Может быть, СБА и знает что-то по этому поводу, но с нами, простыми обывателями, они такой информацией поделятся вряд ли.
В том числе и обладающие другими технологиями. Может быть, СБА и знает что-то по этому поводу, но с нами, простыми обывателями, они такой информацией поделятся вряд ли. Хотя я и не думаю, что они знают. Теплокровным потомкам приматов сложно заслать своих агентов в стан врага, если этот враг произошел от рептилий, а сами скаари о себе почти ничего и не рассказывают.
Что ж, если в подобных слухах есть доля истины, то опасения полковника Визерса, вынудившие его пойти на предательство и саботаж, могут оказаться вполне обоснованными.
В шестнадцатом веке нового летоисчисления звездные войны перестали быть уделом фантастики и стали частью реальности.
Той самой реальности, в которой мне предстояло жить.
ГЛАВА 3
Жизнь… Существование во Вселенной неудачников текло по заведенному распорядку и своей размеренностью напоминало мне дни, проведенные в штаб-квартире СБА. Только что опытов надо мной никто не ставил.
Единственным отличием космической станции для содержания социков от тюрьмы являлась свобода передвижения, не ограниченная пределами одной камеры или жилого крыла. Впрочем, сие компенсировалось тем, что передвигаться тут было, собственно говоря, и некуда.
Одно крыло было похоже на другое, как два вышедших с одного завода кирпича, что неудивительно, так как станцию собирали из нескольких стандартных модулей. Люди тоже были везде одни и те же. От двадцати до пятидесяти лет, унылые, носящие минимум одежды, но уже не обращающие на это никакого внимания, с потухшими от безнадеги глазами.
Мужчины и женщины в этом плане не сильно отличались друг от друга. Даже секс здесь был не проявлением эмоций, а способом хотя бы на время уйти от реальности. Я пробыл здесь всего неделю, и у меня, как и у Бивиса, существовала надежда убраться отсюда до пятидесятого дня рождения, но общая атмосфера все равно начинала давить на нервы.
На соблюдении режима дня никто не настаивал. С момента прилета мне на глаза больше не попадалось ни одного сотрудника администрации.
Если бы не физиологические потребности организма, можно было бы сутками не выходить из своего пенальчика, и никто бы не обратил на это внимания. Ну, может, кто-нибудь и обратил бы, если бы запах разлагающегося трупа начал мешать соседям.
Но поскольку в жилом модуле — называть это комнатой у меня просто не поворачивался язык — отсутствовала даже питьевая вода, рано или поздно всем приходилось его покидать.
И вот тут уже расписание вступало в свои права.
Пить и справлять естественные потребности можно было в любое время суток, но душевой отсек работал строго по часам. Равно как и столовая, общая на несколько жилых отсеков станции.