— Да. Вот, думаю, испеку-ка я хлебца… Давно мы с тобой, дочка, теплого хлебца не кушали…
— Мама?
— Да?..
— Где ты взяла муку?
— Ульрика дала немножко.
Они были бедны, и с каждым годом беднели все больше. Старый двухэтажный дом пустовал — всю мебель, кроме их кроватей, кухонного стола, двух табуреток и любимого кресла Лии, Элиза давным-давно продала. Элиза уже не могла, как в молодости, работать от зари до зари, чтобы прокормить двоих. Дом ветшал — и некому было починить протекающую крышу, поставить новые ставни, законопатить щели, из-за которых по комнатам постоянно гуляли сквозняки… Добрые поселяне, вроде той же Ульрики, помогали им — но есть предел всякой помощи, черта, за которой даже немногие добрые соседи станут избегать их и с сожалением разводить руками в ответ на униженные просьбы Элизы. Последняя иногда со страхом думала о том, что будет дальше, когда прожитые годы совсем согнут ее, и окончательно превратят в беспомощную старуху. Она боялась не столько за себя, сколько за Лию — что станется с незрячей девочкой в этом бездушном мире, безразличном к человеческим бедам? Мир не жесток, но он и не добр — ему просто нет до нас дела. Священники могут говорить о том, что Князья Ада — родоначальники любого зла, а пресветлый Джордайс источает лишь благо, но к земле — и в этом Элиза, разменявшая уже шестой десяток лет, была твердо уверена — ни обитатели ада, ни Джордайс не имеют никакого отношения. Нет никаких злыдней, которые бы строили против людей козни: людьми правит судьба, и каждый в конце концов получает именно то, что заслужил — но происходит так не потому, что наверху есть кто-то, кто карает грешников и награждает праведников, а лишь потому, что ты все равно не унесешь больше того, что сможешь поднять…
2
…Когда Элиза была молода, у нее был возлюбленный, Карэн.
Любила ли она его? На этот вопрос не смогла бы ответить и сама Элиза. Спроси ее — и она скажет (если не солжет), что любовь — слово из книг и выдуманных историй. Это слово поэтов, глупцов и лицемеров. Нравился ли Карэн Элизе? Да. Он был красив, молод, хорош собой, остроумен и приятен в общении. Он был, что называется, «первым парнем на деревне». Все подруги Элизы втайне завидовали ей — но никто не пытался отбить у нее Карэна. Непросто отбить парня у первой на деревне красавицы.
Она не была застенчивой или чересчур бойкой девушкой. Она могла дать отпор любому насмешнику (или насмешнице), но могла быть и мягкой, как шелк, и искренней, и снисходительной. Она не любила утешать других, не любила взваливать на себя их беды и заботы, но умела понять чужое горе; одна ее улыбка могла подарить надежду, прогнать отчаянье и вернуть веру в себя. Неоднократно она брала под свое крыло девиц более робких и не таких красивых, как она, и среди них она предпочитала выбирать себе близких подруг, прекрасно понимая, что такие не предадут и не обманут. Парни были без ума от нее, девушки — завидовали…
Всем казалось, Карэн и Элиза идеально подходят друг другу.
Впоследствии, вспоминая свою юность, она будет думать, что это было самое счастливое время в ее жизни, будет внушать себе, что она любила Карэна, что все могло быть иначе… И будет лгать сама себе. Она не любила Карэна — иначе не ушла бы от него. И уж конечно, это не было самое счастливое время в ее жизни. Самое счастливое время будет потом, в замке графа Эксферда, когда ей станет казаться, что все ее мечты осуществились и она начинает новую, необыкновенную, сказочную жизнь — жизнь богатых и сильных мира сего. Верните Элизе молодость, поставьте ее перед выбором: Карэн или те первые дни в замке — но дни, растянутые на долгие годы, на всю ее жизнь — и вы увидите, что она выберет, выберет сразу и без всяких колебаний…
Их семьи, Карэна и Элизы, имели почти равный достаток — равный, но не совсем. Семья Карэна была небогата, а семья Элизы была небедна — разница довольно ощутимая, если вы сами находитесь в положении Карэна и собираетесь жениться на девушке вроде Элизы. Карэн рос без отца — тот простым пехотинцем погиб на Форпийской войне, у Элизы отец был, и здравствовал — но не так, чтобы совсем благополучно. Отец Элизы, Мадрик, также участвовал в Форпийской кампании, но дослужился до сотника, а заодно, под конец войны — лишился обеих ног; вследствие этого в последующие годы он регулярно получал пенсию — не особенно большую, но на жизнь хватало. Элиза была старшей среди детей Мадрика; у нее имелась младшая сестра и два младших брата. У Карэна, помимо матери, был лишь старший брат, Янульф, на котором держалась вся семья до того времени, пока Карэн не встал на ноги и не начал зарабатывать себе на хлеб сам.
Семья Карэна ютилась в обычной деревенской избе, в которой имелась всего лишь одна большая комната, разделенная перегородкой. Семья Элизы жила в большом просторном доме, состоящем из двух этажей, пяти комнат, одного чердака и обширного подпола. Весь первый этаж занимала одна-единственная комната — прихожая, она же кухня, она же гостиная. Справа от двери располагался длинный стол, вдоль стен — лавки, вокруг стола — скамьи. Середина комнаты была пуста, чуть дальше начиналась лестница, ведущая на второй этаж. Слева находились печка, кухонный стол, полки с мисками и горшками; там же стоял буфет. Когда в доме собирались гости, кухня отгораживалась от гостиной полотняной занавеской. В детстве Элиза могла часами любоваться этим произведением искусства, которое было длиной более тридцати футов и имело затейливый, ни разу не повторяющийся цветочный орнамент… Впоследствии, когда ей станет нечего есть, она продаст занавеску вместе с большей частью остальных более-менее ценных вещей, которые достанутся ей по наследству.