— …Руадье, — шептал ветер, чей взгляд был теперь сосредоточен на Рамхеле. — Руадье, это твои родители, видишь их? Вы — все, кто находится в этом замке — умрете. Но ты можешь спасти своего отца… можешь… если хочешь, конечно.
И хотя воздух визжал, как женщина, выл, как голодный волк, и до сих пор был наполнен голосами умирающих слуг, которые на деле давно уже были превращены в кровавую слизь, растертую по каменному полу — Рихарт явственно услышал ответ Рамхеля:
— Да… Да!!! Как!?. Как?!!
Ветер вырвал кинжал из ножен Рихарта Руадье и послал его к Рамхелю, остановив перед самым лицом юноши.
И когда бесплотный голос ответил, Рихарт понял, что весь этот спектакль разыгрывается ради одного-единственного зрителя — его самого.
— Убей себя. Убей — и твой отец останется жить.
С ужасом юноша посмотрел на кинжал, висевший перед его лицом. Но потом взгляд Рамхеля прояснился. Если чудовищу что-то нужно от них, значит, можно поторговаться.
— Отпусти их всех — и, клянусь тебе, я…
— Ты не понял, — выдохнул ураган. — Я не торгуюсь. Смотри.
Он поднял вверх Генриету Руадье и сделал с ней то же самое, что со слугами — смял, перемешав плоть и одежду, а потом метнул этот кровавый комок о стену. Он не слушал криков виконта и обоих его сыновей, и, лишь закончив с виконтессой, снова обратил внимание на юношу.
— Ну, так как?
Слова бессильны передать весь ужас, в тот миг объявший душу Рамхеля. На его глазах чудовище убило его мать — и ненависть пополам с невыносимой болью заставили его забыть о собственном бессилии. Он схватил кинжал и с безумным криком бросился на смутную расплывчатую фигуру.
Небрежным щелчком ветер отбросил его обратно, затем — обездвижил нижнюю половину туловища. Рамхель мог сколько угодно кричать, плакать злыми слезами и размахивать руками — но сдвинуться с места он не мог. Когда Рамхель бросил в чудовище кинжал, а ветер во мгновение ока вернул его обратно, старший сын Рихарта завыл от отчаянья.
— Убийца! — закричал он. Из глаз его лились слезы. Ему было мучительно от того, что убийца видит его слабым и беспомощным, но перестать плакать он не мог.
Мама…
— Ты хочешь спасти своего отца? — шептал ветер ему со всех сторон. — Хочешь? Хочешь?..
— Как я могу быть уверенным, что ты выполнишь свое обещание? — Как ни старался Рамхель говорить спокойно, получалось это у него весьма и весьма плохо.
«Не надо, сынок! Не делай этого!» — хотел закричать Рихарт, но воздух вышел из его глотки беззвучно, и никто его не услышал — как будто он говорил под водой.
— Я не даю гарантий, — ответил ветер.
— Я не даю гарантий, — ответил ветер.
Рамхель увидел, как жгуты темного воздуха возносят над обеденным столом его младшего брата. Рамхель посмотрел на отца — человека, который двадцать лет был для него дороже всего на свете, перед которым он преклонялся и которого едва ли не боготворил… Посмотрел — и не вспомнил о тех четырех месяцах, когда Рихарт унижал его и смешивал с грязью. Посмотрел — и увидел, что Рихарт смотрит на него, пытается что-то сказать, но не может, и рот старика открывается беззвучно, как у рыбы, выброшенной на берег. Рамхель отвернулся и вонзил кинжал себе в сердце.
— Не-е-ет!!! — во всю мощь своих старческих легких возопил Рихарт Руадье. На этот раз ветер не стал препятствовать его крику.
— Ты воспитал отважного сына, Руадье, — прошептал он в уши виконту, когда у последнего сорвался голос. — Это был лучший из трех. Теперь пришла очередь заняться младшим.
Он произнес последнюю фразу достаточно громко — так, чтобы Арман, по-прежнему парящий под потолком, тоже услышал ее.
— Не надо! — закричал семнадцатилетний мальчишка, гордый и высокомерный, остроумный и честолюбивый не по годам, третий сын Рихарта, которого виконт считал своей копией. — Не надо, пожалуйста! Не надо!.. Я все сделаю, все, что вы хотите, только не убивайте меня!.. Пожалуйста!..
— Рихарт! — прогремел ветер, уже не в силах скрыть свое торжество. — Мне кажется, ты немного ошибся в своих сыновьях!
И убил младшего.
— Господи, нет! — Рихарт снова почувствовал, что падает. Почему он еще жив?! Почему проклятое сердце до сих пор бьется в груди старика? Лучше тысячу раз умереть, чем видеть все это… — Боже мой, мои мальчики!..
— Твои мальчики? — переспросил ураган его собственным голосом. — Но ведь Рамхель был мразью, трусом, изгоем. Разве ты не рад, что так удачно избавился от него?
— Убийца!.. — выл Рихарт, похожий сейчас на смертельно раненного зверя. — Будь ты проклят! Будь… проклят…
— Ты будешь жить, потому что Рамхель заплатил за тебя своей жизнью.
Ответ Рихарта уже не был осмысленным. Стоя на коленях, он бессмысленно раскачивался то взад, то вперед. Его сотрясали рыдания.
— Не думай, — сказал ветер, еще раз облетев разгромленную столовую. — Что Рамону повезло больше. Я встретил его первым. Вот уже три недели, как его душа принадлежит мне.
— Ложь!!!
— Нет, папа, — на этот раз чудовище заговорило голосом Рамона. — Он убил меня на корабле Ноэса Лаувельта. Меня и всех остальных тоже. Из-за какого-то греха, которого ты даже не помнишь… Зачем мы умерли, папа?..
— Не надо, — взмолился Руадье в пустоту. — Господи, пусть это окажется ложью!..