Конечно, не все получалось так гладко, как я описываю. Кому-то досталось больше, кому-то меньше, но среднее состояние участников драки скоро стало приближаться к критическому. Уже несколько чиновников не вставало с пола, кое-кто пытался отползти из эпицентра драки, и все меньше оставалось бойцов. И чем меньше их становилось, тем больше мне от оставшихся доставалось.
Однако драка, тем не менее, не затихала, а как-то даже разгоралась. Я еще держался на ногах, пользуясь физической подготовкой и навыками кулачных стычек. Кулаки мелькали, а я медленно отступал в угол, чтобы не открывать свой тыл и даже надеялся если не на победу, то хотя бы на боевую ничью. Однако в какой-то момент все изменилось. Видимо, к чиновникам пришло подкрепление, и их кулаки замелькали вокруг моей головы с такой частотой, что уследить за каждым было просто нереально.
Мне стало недоставать дыхания. А вместе с дыханием я начал терять темп, однако все еще пытался отмахиваться, уже понимая, что проигрываю. Но тогда, когда я уже готов был признать поражение, все начало меняться. Сильные удары до меня почти не доходили, а на слабые можно было и не обращать внимания. Я не понимал, что происходит, но удвоил усилия. Потом передо мной возник какой-то парень. Он просто внезапно вынырнул из-за чьего-то плеча. Я успел увидеть его шальные глаза, кричащий рот и размахнулся, чтобы успеть ударить по зубам, однако что-то в нем было необычное, то, что в такой запарке рассмотреть и проанализировать было просто невозможно, но я почему-то ударил не его, а своего старого знакомого Ваську Бешеного, помощника дьяка Прозорова.
И внезапно наступила тишина. Пострадавший от последнего удара Бешеный сначала громко закричал, а потом только всхлипывал и давился тихими ругательствами.
— Что это еще за драка? — строго спросил парень, потирая покрасневшую скулу, тоже, видимо, получив хорошую плюху. — Кто устроил побоище?!
Шальной незнакомец был одет в такое богатое платье, что догадаться, кто он такой, особого ума не требовалось. Несколько секунд никто не решался ответить. Чиновники молча отступали с поля боя, заворожено глядя на «царя-батюшку». Я тоже не мог говорить, досталось мне больше всех, и на последний удар ушли все силы.
— Ну? Я кого спрашиваю? — громко спросил Лжедмитрий.
Кого он спрашивал, было непонятно, здесь было слишком много ответчиков, чтобы кто-то рискнул взять на себя смелость оправдываться перед царем. Я уже немного отдышался и открыл рот, чтобы заговорить, как из толпы подьячих уже выступал солидный господин с разбитым носом, который он бережно поддерживал рукой и, гнусавя, зачастил:
— Вот этот разбойник, государь-батюшка, — он указал свободной рукой на меня, — это он во всем виноват!
Все взоры с государя переместились на меня. Не знаю, что они такое во мне углядели, но общее выражение лиц было сугубо осуждающее. Вот, мол, подлец, разгневал самого царя.
— Ты кто такой? — строго спросил Самозванец.
Я собрался представиться, но меня опять опередил тот же чиновник с разбитым носом.
Похоже, он уже пришел в себя и пользовался моментом привлечь к себе внимание государя.
— Разбойник и убийца, государь! Мы его уже месяц по всем лесам ловим, а он здесь в Москве оказался. Вот мы не жалея живота своего!..
— Что, этот разбойник сам пришел к вам в Разбойный приказ? — насмешливо спросил царь.
Однако чиновник не сумел разобраться в интонации и подтвердил:
— Сам, да еще и куражится, говорит: «Здорово, орлы!» — плачущим голосом подтвердил он. — Ни стыда у него, ни совести! Одним словом, вор и тать!
Самозванец внимательно меня осмотрел, усмехнулся и обратился к приказному:
— Смелый разбойник, а по виду не скажешь. А вы, его, значит, всем скопом?
— Так что же делать, государь! Когда он в прошлый раз тут был, то нас кнутом измордовал. Вон у Кощеева до сих пор след через всю харю остался!
Было похоже, царя рассказ о моих злодеяниях начал забавлять, и он подначил чиновника:
— Значит, он не первый раз приходит вас лупцевать?
— Не первый, государь! — начали оживать и другие приказные. — Спасу от него нет! Вор и тать! Как таких земля носит! На дыбу его надо! — зазвучали новые голоса.
— Ну, а ты что скажешь, разбойник? — обратился он ко мне.
Я еще не придумал, какой линии защиты придерживаться. Похоже, Лжедмитрий дураком не был, но царь на Руси — это даже не президент, одним словом, самодержец! Мало ли, что ему в башку втемяшится. Пришлось рисковать:
— Правду он говорит, бил я их тут недавно за нерадение.
Однако договорить мне не дали, вновь зачастил гнусавый чиновник с разбитым носом:
— Сознался! Сознался! — радостно закричал он, апеллируя к царю. — Он разбойник! Дворянскую семью в Замоскворечье зарезал! Дьяка посольского Якушева — зарезал, попа на Поганых прудах — зарезал, стрельцов на Калужской заставе целых восемь душ! — сладострастно перечислял он преступления убитого мной Версты, о которых приказные от меня же и узнали.
Царь с интересом слушал подьячего и внимательно смотрел на матерого убийцу.
Только замолчал первый обвинитель, как за дело взялся следующий. Меня решили утопить так, чтобы и кругов на воде не осталось.