— Зачем тебе сдался этот, этот… — Я попытался вспомнить подходящее по смыслу старорусское слово, но ничего соответствующего понятию «идиот» в лексиконе еще не было, пришлось рискнуть показаться шовинистом. — …этот юродивый датчанин?
— Не знаю, — ответила Ксения, смотря на меня загадочным, обволакивающим женским взглядом, — наверное, влюбилась… Ты не думай, это он с тобой такой необычный, наверное, ко мне ревнует, а так Эрик хороший…
— Может быть… Послушай, — решил я задать давно волнующий меня вопрос, — ходят слухи, что самозванец стал твоим любовником. Я что-то ничего не пойму.
Такие слухи по здешней глухомани не ходили, как и всякие другие, касающиеся Москвы и тамошних дел. О связи Ксении с Самозванцем я знал из истории. Потому, встретив ее тут, не мог понять, как царевна умудрилась находиться в двух ипостасях одновременно.
— Ты имеешь в виду Лжедмитрия? Наверное, с ним теперь твоя подруга Маруся.
— То есть как это Маруся? — озадаченно спросил я.
Когда я тесно общался с царской семьей, то в предвидении переворота решил использовать одну уголовную парочку молодых людей, как двойников царя Федора и царевны Ксении. Замысел мой был прост: когда начнутся волнения, помочь Годуновым бежать из Москвы, оставив на их месте ту самую Марусю, о которой сейчас сказала царевна, и ее жениха Ивана, очень похожего на молодого царя. Маруся была такой ловкой и тертой девицей, что ей ничего не стоило, поменяв внешность, ускользнуть от заговорщиков. И вот теперь оказывается, что она никуда ускользать и не подумала, осталась на положении царевны.
— А Федор? Его же говорят, убили?
— Не знаю, мы расстались неделю назад, с ним было все в порядке.
— А кто же тогда остался в Кремле?!
— Наверное, Марусин жених. Она сказала, что все будет в порядке, да, видимо, не получилось…
— Круто! — только и смог сказать я.
Она сказала, что все будет в порядке, да, видимо, не получилось…
— Круто! — только и смог сказать я.
— Вы хоть сумели взять с собой казну, я же предупреждал…
— Федор сказал, что казна не его, а государева. Кто будет царем, тот и будет ей владеть.
Мне осталось только почесать затылок. Молодой царь был максималистом во всем, и в отношениях с женщинами, и особенно в вопросах государственной власти.
— А что вы собираетесь делать, как вы доберетесь до Дании?
— Не знаю, авось как-нибудь доберемся…
— Как-нибудь, на авось, вы уже угодили к разбойникам. Смотрите не попадите в плен к крымчакам или ногайцам, не ровен час, окажетесь на невольничьем рынке!
— Ну да, мой Эрик настоящий рыцарь!
— Ага, только без доспехов. Может быть, вам одеться монахами? Иначе вы вообще никуда не дойдете. Особенно ты с твоей внешностью!
— Ты считаешь, что я такая красивая? — тут же переключилась на более интересную тему царевна.
— В этот раз на твою беду. К тебе все встречные мужики будут липнуть, как пчелы к меду.
— Правда? — Она покраснела от удовольствия и скромно потупила глаза. — Видно, есть и покрасивее! Я видела, как ты смотришь на эту девку!
— Никак я на нее не смотрю, тем более, что у Наташи есть жених, которого она очень любит!
— Так я и поверила! Так ты отдашь Эрику лошадей?
— Прости, Ксюша, не могу. Мы с донцом давно вместе, нельзя отдавать друзей! Пусть купит такого же донца на любой лошадиной ярмарке, это же наша русская порода!
Мне кажется, царевна меня не поняла. Во всяком случае, Ксения нахмурилась, и то, что только что было милого в ее лице, исчезло. Она смотрела холодно и свысока. Цари не любят, когда им отказывают в прихотях. Впрочем, этого не любят и все прочие.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — со скрытым сарказмом сказала она, — если даже такая мелочь…
«Интересно, — подумал я, — если бы мне пришлось просить ее о каком-либо одолжении, ей было бы так же тяжело отказать мне, как теперь я мучаюсь, отказывая ей, или это дело привычки?»
Короче говоря, меня ее тон обидел, и я не удержался от ехидного вопроса:
— А что, если я предложу твоему Эрику поменять тебя на лошадей, как ты думаешь, он согласится?
Ксения не захотела рассматривать такой вариант, круто повернулась и пошла назад к своему рыцарю.
Глава 10
Утром следующего дня мы, наконец, двинулись по направлению к Москве. Мы — это Наталья, Ваня и я. Вчерашний день и вечер прошли примерно в том же ключе, что и утро. Эрик ходил за мной как привязанный и тупо просил уступить коня. Ксения, со своей стороны, давила обиженной физиономией, скептическими улыбками и укоряющими взорами. Тарас Макарович, когда окончательно понял, что на меня где сядешь, там и слезешь, переключил свои таланты на рыцаря и непонятно зачем морочил тому голову.
Как обычно бывает, сочувствие и симпатии под воздействием упорства и настырности постепенно начинают переходить в свою противоположность, и к позднему вечеру освобожденные пленные достали меня окончательно. Однако я понимал бедственное положение царевны и ее спутника, потому поделился с ними деньгами из того расчета, чтобы они смогли без труда добраться до варяжских земель. Конечно, это ни в коей мере не удовлетворило их претензии, но мне было уже все равно.
Конечно, это ни в коей мере не удовлетворило их претензии, но мне было уже все равно. Еще более сурово обошелся я с нашим нахальчиком. Дабы не дать ему возможности обобрать оторванную от реальной жизни Ксению и неискушенного в общении с такими типами иностранца, я попросил Павла подержать того взаперти пару дней. Для Тараса Макаровича это было тяжелым и, главное, неожиданным ударом.
Спали мы порознь. Обе группировки, как бы подчеркивая несовпадение интересов, расположились в разных углах избы. Девочки, сообразно строгости морали, легли отдельно от мальчиков. Наталья уже поняла, что дружбы с Ксенией у нее не получится, та не скрывала своего негативного к ней отношения, потому боярская дочь перестала искать у царевны защиты и больше держалась меня и Вани.