Весь остаток дня, после того, как мы вернулись домой, Наташа мерила обновки. У нее тут же нашлись зрительницы в лицах хозяйских дочерей. Так что жизнь у нас кипела, и все вокруг было полно счастливым девичьим смехом. Я ходил, сдерживая, а то и не сдерживая зевки, и поражался, как после таких бурных страстей и бессонных ночей у моей подруги хватает сил интересоваться тряпками!
Меня в тот момент не интересовало ничего! Конечно, не считая самой счастливой обладательницы новых сарафанов, летников, сапожек, понев, платков и прочей ярмарочной дребедени.
Увы, на немецких портных и сапожников, у которых одевались и обувались боярыни московского света, у нас не доставало денег.
— Ты счастлива? — спросил я красавицу, когда она, наконец, угомонилась и лежала рядом, не в силах даже отвечать на мои скромные, семейные ласки.
— Ага, — ответила Наташа, через силу чмокнула меня в щеку и так крепко уснула, что не чувствовала ни то, как я ее укрываю, ни как поворачиваю на правый бок, ни поправляю подушку. Короче говоря, укатали Сивку крутые горки.
— Надо бы завтра сходить в Кремль, — лениво думал я, — посмотреть, как там и что, потом навестить Опухтиных — были у меня такие знакомые в Замоскворечье. А впрочем, сделать все это будет не поздно и послезавтра, и через неделю. И сколько лучше беготни и суеты проводить время в тесном «семейном кругу». Я лежал и думал, что завтра еще нужно будет пойти на лошадиную ярмарку и подобрать Наташе спокойную лошадку, а потом еще научить ее нормально сидеть в седле.
Я вполне осознавал, что буйные любовные радости скоро мне наскучат, и натура возьмет своё, и мне снова приспичит искать приключения на одно общеизвестное мягкое место, но, пока было возможно, стоило урвать у бурной жизни несколько беззаботных отпускных дней. Тем более что жить тихой, растительной жизнью вдвоем с любимой женщиной оказалось так приятно, что я решил продлить это удовольствие, сколько хватит сил.
Как и планировалось, наш следующий день прошел безо всяких неожиданностей. Москва спокойно жила своей обыденной жизнью, мы своей: отправились на конский базар и купили у барышника симпатичную, недорогую лошадку. Наташе она понравилась мохнатой мордой и тем, что сразу положила голову ей на плечо. Тут же мы присмотрели красивую сбрую и отправились на недалекую окраину, где девушка ее успешно объездила. Наталья оказалась ловкой не только в постели, но и в седле. Кое-какие навыки верховой езды у нее уже были, так что начальные правила джигитовки она усвоила безо всякого труда. Хотя примерять наряды ей нравилось несравненно больше, чем сидеть в седле, но и в верховой езде она смогла найти приятные стороны, Единственное, что вызвало ее недоумение, зачем ей все это нужно:
— Зачем мне учиться ездить? — прямо спросила она, когда я очередной раз погнал ее по кругу. — Это не женское дело.
— Мне нужна помощница, которая умеет скакать верхом и хорошо владеет оружием, — объяснил я.
— Это не женское дело.
— Мне нужна помощница, которая умеет скакать верхом и хорошо владеет оружием, — объяснил я. — У меня сложная жизнь, может случиться всякое, и ты должна уметь за себя постоять. Быть ко всему готовой лучше, чем становиться жертвой разбойников или прыгать в омут.
Наташа меня выслушала и молча кивнула. Когда мы вернулись домой, я был вознагражден за внимание и заботу такими феерическими ласками, что и эта ночь оказалась украдена у Морфея. Не знаю, что думал о наших ночных бдениях Ваня живший за тонкой дощатой стеной, мне даже стало казаться, что он совсем извелся и спал с лица. Кажется, помани его сейчас прекрасная поповна, он бы вернулся к ней и не посмотрел на ее строгую, экономную матушку.
Не знаю, как без меня складывались их отношения с Наташей, при мне он старался держаться от нее подальше. Я замечал только долгие грустные взгляды, которыми он провожал молодую женщину. Я боялся, что у него опять назревает любовь, теперь уже к ней, но в этом случае мне что-либо сделать для него было просто невозможно.
Свое решение устроить отпуск я претворил в жизнь. Ничем рискованным не занимался, политических разговоров избегал и быстро привык спать до полудня. Впрочем, иначе было и нельзя. Мы так много времени проводили в постели, что без отдыха уже оба протянули бы ноги. То, что такая молодая женщина (Наталья своего возраста точно не знала, я же предполагал, что ей порядка девятнадцати лет) может быть так по-взрослому страстной, было приятной неожиданностью.
К тому же у Наташи при близком знакомстве оказалось масса разных достоинств. Она была умна, решительна, умела постоять за себя, даже в спорах со мной. После разговора о необходимости уметь защититься, она всерьез взялась за джигитовку и попросила научить пользоваться саблей. Короче говоря, оказалась настоящей русской женщиной из тех, которые, по словам Некрасова, и коня на скаку остановят, и войдут, куда только захотят, вплоть до горящей избы.
Шли последние дни июня. Лето выпало ни шатким, ни валким. Погожие дни бывали значительно реже, чем хотелось, но погоду не заказывают, и приходилось обходиться тем, что дарила природа. В городе по-прежнему было спокойно, хотя кое-какие разговоры о засилье иностранцев уже велись. Однако искать виновных среди инородцев всегда было нашей национальной традицией, так что можно было не обращать на это внимания.