— «Расслабь глаза, — попросила Иранья. — Так и есть. С первого раза не получилось. Придётся тебе ещё в стационаре полежать».
— «Зачем? Я всё чётко вижу».
— «Ты глаза напрягаешь. А должен чётко видеть без всякого напряжения. Как в среде».
Алим вынужден был согласиться. Почему-то ему казалось, что напряжение глаз — это плата за возможность видеть вне среды.
Каким-то образом слух об испытании сухопутного зрения пробежал по институту. Появились первые стайки любопытных.
Появились первые стайки любопытных. Приставать к начальнику стеснялись, держались в отдалении.
— Ты снова утёр нос Северо-Западу, — с весёлой злостью воскликнула Ардина. Никто не заметил, когда она появилась. — Но они сделают всё, чтоб нас обогнать.
— Какая разница! Мы на два корпуса впереди, — беззаботно отмахнулся Алим. — Я вижу! Вижу в воздушной среде! Атран в Темноте не видит. Ни глазами, ни сонаром. Он только начал перевозить инструменты. А я вижу!
Разумеется, все захотели посмотреть его глазами. Алим не заставил себя упрашивать, а возглавил косяк любопытных и повёл к берегу. Ему самому не терпелось взглянуть на сушу.
Демонстрация невиданной остроты зрения продолжалась до самого вечера. Алим наглотался воздушной среды и иссушил жабры. Но показал сушу всем желающим. Вплоть до лаборантов и студентов. Сеансы проводил драматично: Поднимал голову над средой, несколько секунд жмурился на мутную полоску берега, а затем опускал прозрачные веки и наслаждался восхищёнными охами и ахами.
Вернулся домой поздно. Солнце ещё не село, но хом погрузился в красноватый полумрак. Зажёг светоч. Из пушистого кустика постели тут же вынырнула Ардина.
— Сегодня, дорогой, ты был великолепен. Я уплываю ночным шалотом в центр, надо застолбить наш приоритет. Если получится, сумею выбить разрешение на генетически модифицированных разумных испытателей.
— Ты торопишься. Мы ещё долго будем работать с фенотипически модифицированными испытателями.
— Стратегия, дорогой. Разрешение срока давности не имеет. Легче получить его на модификацию глаз, чем на вторую пару рук-ков. Да, тебя искала старая подружка из экстремалок. Та самая, которая меня боится.
— Ригла?
— Точно, Ригла. Никак не могу запомнить её имя.
Алим вышел проводить и долго задумчиво смотрел ей вслед. Как всегда, Ардина была права. Не разбираясь в науке, она отлично знала правила административных игр, умела видеть перспективу, и в этом качестве была незаменима.
Но её отношения с Риглой… В то, что Ардина не помнит имени Риглы, Алим не верил. Отлично помнит! И то, что Ригла её боится, тоже не случайность. Между женщинами что-то произошло. Ни одна не хотела говорить, что. По примеру Атрана, Алим решил подобрать название для ситуации, но кроме банального «борьба за партнёра», ничего не придумал. Термин не отражал оттенков ситуации.
Из коралловых кустиков вынырнула Ригла.
— Ардина ушла надолго?
— На несколько дней.
— Я не знаю, нужно ли это говорить… Ты, наверно, сам всё понимаешь. Она хочет поссорить тебя с Атраном.
Алим обдумал эту мысль, поиграл с ней, осмотрел со всех сторон.
— Через пару дней я вновь ложусь на коррекцию.
Это опасно?
— Нет. Подкорректировать форму прозрачных век.
— Покажи мне даль. Пожалуйста.
Алим взял её за рук-ку и повёл к поверхности. Солнце опустилось к самой линии раздела сред.
— Смотри! Оно круглое! — восхитилась Ригла.
— Так и должно быть, — авторитетно заявил Алим, хотя сам был изрядно удивлён. В среде заходящее солнце казалось приплюснутым овалом. — Ты не смотрела на берег вместе со всеми?
— Там была Ардина… Алим, это правда, что она о тебе говорит?
— Что?
— Ну, то, что ты очень правильно сделал, что первым на коррекцию фенотипа лёг.
Первому авторитет, слава, и абсолютно безопасно. Не то, что вторая пара рук-ков. Опасно, и никакой славы…
— Кому она это говорила?
— Мне. Мол, ты разумный, расчётливый, и вообще, я зря бросила питомник.
— А ещё что она говорила?
— Что мы разных видов, что у меня никогда не будет жемчужных бугорков на лбу… И это всё правда.
— А она говорила, что я два года оговаривался и называл её Риглой?.. И это тоже правда! — Алим рассмеялся, выпростал рук-ки из обтекателей, интимным и даже грубым жестом просунул ладонь в её обтекатель, нащупал ладошку, крепко сжал и повлёк за собой.
— Ой! Что ты делаешь? Куда ты меня тащишь?
— Хорошая ночь сегодня. Идём, я научу тебя на волнах кататься.
— Ночью? В темноте? А коралловые рифы? Мне страшно!
— Не бойся, экстремальщица. Я все мели здесь знаю.
Вновь на полигоне кипела работа. Было решено значительно увеличить площадь суши, засыпав всю лагуну. Для контроля новую сушу рассекала геометрическая сеть мелких каналов. Сновали грузовые шалоты, поднимали муть строительные алмары, а два соседних коралловых островка таяли прямо на глазах. Алим же курировал следующий этап — завоз на полигон растений суши. Тему с красивым названием «Зелёная суша» вела Амбузия. Она утверждала, что необходимо сначала создать на суше слой органики — почвы. И все свободные студенты под её руководством рвали водоросли, везли в лагуну и швыряли на сушу. Десятки и сотни килограммов водорослей. Потом туда же отправлялись образцы сухопутных растений и их семена.