— Спасибо. Эти проблемы мы обсудим в другой раз.
— …Ольян, что вы можете сказать об Алиме?
— Алим — парень с головой! Умный, смелый и слегка псих. Вы слышали, как он тащил на себе Риглу? А как по суше плавал, слышали?
— Вы сказали, что он немного не в своём уме. В чём это выражается?
— Он просто фанатик суши. Облазал всю затопленную территорию. А эта свадьба? Не подумайте, я ничего не имею против Риглы. Но они разных видов…
— Когда у Алима появилась страсть к суше?
— А вы не знаете? Да он ради суши в поход пошёл. Мы только в первый раз берег увидели, а он говорит: «Я поднимусь на тебя!» Или что-то в этом роде. И ведь поднялся! Серьёзный парень. Сказал — сделал.
— Он точно заболел сушей до того, как поднимался на берег?
— Да чтоб мне крабом стать! Вы у Корпена спросите.
— Спасибо, вы нам очень помогли.
— Ребята, а к чему эти вопросы?
— У нас появились опасения, что сдвиги в его психике вызваны выходом на сушу.
— Какие сдвиги? Ребята, о чём вы? Алим учёный. У-че-ный, ясно вам? Он сушу изучает. Никто о суше больше него не знает. Даже Корпен.
(из документов Совета по экстремальному туризму)
ЧП на маршруте «Водопад»
…в результате оползня на конечном участке маршрута «Водопад» группа оказалась отрезанной от цивилизованного мира. (Связывать оползень с движением группы по маршруту нет оснований.) Инструктор группы организовала штаб из четырёх разумных, в том числе одного инфора. Таким образом, у нас имеется исчерпывающая информация о действиях группы и хронологии событий.
Группа приложила беспрецедентные усилия и сумела выбраться из западни. Работы по спасению велись на протяжении нескольких месяцев и увенчались успехом. Благодаря умелому руководству потери были сведены к минимуму, но всё же трое разумных уступили место молоди.
Высокий интеллектуальный потенциал группы позволил провести уникальные исследования географии, геологии, бентоса и растительного мира суши. Заслуживают внимания материалы по пищевой ценности различных образцов растительности суши. Материалы и методики, разработанные членами группы, особенно касающиеся использования рук-ков, исключительно важны для нашей цивилизации и требуют дальнейшего изучения и развития.
Маршрут «Водопад» интереса для туризма более не представляет. Однако рекомендуется дважды в год проверять состояние маршрута. По мнению нескольких участников группы, сильный поток среды может размыть оползень, и маршрут вновь станет проходимым.
Дело о ЧП на маршруте «Водопад» закрыто.
— …Ты не понимаешь. Чем дольше мы здесь, в Бирюзе, тем лучше! — убеждал Неток Иранью. — На твоё место начальник наверняка кого-то принял, так? Нужно, чтоб он узнал, что ты жива. Надо дать ему время освободить твоё рабочее место? Надо! И чтоб спокойно, без спешки, без нервов…
Настала пора прощаться.
Экстремальщики обменивались адресами и разъезжались. Алим и Ригла собирались заехать на турбазу, отчитаться и навестить Орчака. Корпен долго и придирчиво проверял, всё ли запомнил Алим, что должен передать инфору турбазы.
— Будь спокоен. Я запомнила, — уверила его Ригла.
Орчак им очень обрадовался. Он уже вышел из стационара, но двигался с трудом.
— Врачи говорят, буду жить, — радостно сообщил он. — Я им верю. Через полгода вновь пойдём туда. Посмотрим, что от маршрута осталось. А у вас как дела? Не надумали в инструкторы пойти?
Алим рассказывал до вечера. Про заседание Совета, про геологов, биологов и въедливых ботаников.
— Представляешь, в упор не верят в сухопутный бентос. Корпен им образ червячка показывает, я объясняю, что он был живой, но в среде умер. Не верят! Говорят, это пресноводный бентос, а червячка мы нечаянно убили… Но комиссия по контролю за рождаемостью — хуже всего. Больше часа пытали, как я вёл себя на суше. И не только меня. Не пойму.
— Они искали зов суши.
— Ты веришь в эти сказки?
— Это не сказки, Алим. Это серьёзно. Очень серьёзно. Зов суши существует. Из-за него я пошёл в инструкторы на турбазе. Здесь легче его спрятать и легче с ним бороться. Поползаешь по мелководью — и отпустит.
— Орчак, я не знал… Что с тобой сделают, если узнают?
— Не знаю. Наверно, лишат права на потомство.
— От меня они не узнают. Клянусь, Орчак!
Атран. «Я или кула»
— …Повтори ещё раз: «Меня зовут Бала. Я живу в институте генетики. Я работаю на почте курьером».
Бала, как могла, повторила.
— «Не гетики, а генетики. Ге-не-ти-ки! Будь умницей».
Атран упорно вдалбливал в кулу информационный блок для первого контакта с незнакомцем. Дальше, когда тот убедится, что перед ним не зверь, а предразумное существо, можно перейти на мыслеобразы. Но первые фразы должны прозвучать на мыслеречи. Бала капризничала, но постепенно училась выдавать фразы всё чётче и разборчивей. Атран собирался также связать этот набор фраз с вопросами «Кто ты?», «Ты кто?» или «Ты чья?»
— «Представь, сливается с тобой незнакомец, — передавал Атран, присовокупив образ незнакомца. Незнакомец почему-то получился удивительно похож на Ардину. — Что ты скажешь?».
— «Уйди, противная!» — чётко и ясно, голосом девчушки-курьера отозвалась Бала.
— «Не нравится она тебе. Ну почему?» — в который раз спрашивал Атран у Балы. Постоянное общение с девушками-курьерами пошло куле на пользу. Умней она не стала, но научилась удивительно точно формировать мысли-образы. Вот и сейчас ответила картинкой. Сперва Атран подумал, что видит Ардину. Но кула развернула образ. У женщины оказалось две головы. Левая, без сомнения, Ардины. Но правая — Умбрии. Холодок пробежал вдоль спины юноши.