И начинались жаркие споры. Это было прекрасно. Инога внимательно слушала, уютно устроившись в уголке грота и смотрела на спорщиков огромными загадочными глазами. Ради этих споров, ради этих глаз хотелось жить.
Пришёл пассажирский шалот. На этот раз деканат послал большого, тридцатиместного шалота.
Знаешь, Инога, я не хочу возвращаться, — поделился Алим. — Здесь солнце играет на камнях, здесь чистая среда, здесь тихие вечера. А там… Там шумно и душно.
Через год мы сюда вернёмся, профессор.
Атран. Кафедра
Атран вернулся с работы усталый. Две операции в день — это много. Пусть даже таких отработанных, как экстремальные рук-ки по Алиму.
Большой грот его хома погрузился в вечерний полумрак. Но зажигать светочи не хотелось. После смерти Балы хом казался слишком пустым.
Пусто, — подумал он
— Пусто, — повторил вслух. — Регрессивная эмоциональная сфера…
Когда это началось? Когда жизнь пошла не так? И гадать не нужно. В день гибели Мбалы. Когда он раскрылся перед кулой.
— Зависть — регрессивная эмоция. С Алимом такое бы не случилось, — вслух произнёс Атран и прислушался к собственному голосу. — Не надо себя обманывать. Я завидую Алиму.
Надо признать, повод для зависти имелся. Ещё до окончания университета Алим принял участие в экстремальном турпоходе, превратившемся в уникальную научную экспедицию. По результатам экспедиции он, по-существу ещё студент, получил лабораторию. А перегон инструментов? А грандиозный полигон, выделенный для исследований по программе освоения суши Алима.
И, под конец, именно к Алиму ушла Ардина. Атран давно уже не был наивным юнцом. Он понимал: Ардина искала мужа с карьерой. И каким-то женским чутьём определила, что Алим перспективней.
— Алим настоящий учёный. Упорный и трудолюбивый. Я ему вовсе не завидую. — Прозвучало это не очень убедительно. Описав несколько кругов по хому, Атран замер у входа. Последнее время эта эмоция возвращалась всё чаще. Её нужно проанализировать и, если получится, деактивировать. Для начала — проименовать.
Сосредоточившись, Атран вспомнил, что Бала не раз пыталась передать ему это состояние после долгой разлуки. Почему-то хищнице казалось важным сообщить не новости, а эмоциональное состояние.
Отсутствие партнёра… Тоска по партнёру — вот как я её назову! — решил Атран и немного успокоился.
Тоска по партнёру — вот как я её назову! — решил Атран и немного успокоился. Можно завести нового партнёра. Не такого вызывающе огромного, как кул или шалот, а наоборот, маленького и неприхотливого. Или сменить образ жизни — устроиться водителем шалота. Радикальное решение. Партнёр будет всегда рядом. Но — не то это…
Есть второй проверенный метод — с головой уйти в работу. Погрузиться в неё как в Темноту… Начать новую, перспективную тему… А почему бы и нет?
— Атран, вы не заняты? У вас такой задумчивый, сосредоточенный вид.
— Рад видеть вас, Алтус! Будьте как дома! — Атран торопливо активировал несколько светочей. Профессор Алтус слеповато прищурился.
— Слышали новость, коллега? Опять ужесточили правила получения разрешения на потомство. Теперь вводится максимальная численность населения в области.
— Раньше была — в районе. В чём разница?
— В том, коллега, что если в каком-то районе идёт превышение, избыток усредняется на соседние районы. И там тоже перестают выдавать разрешения. Теперь завести потомство можно только на периферии, в глубинке.
— Нам нужно жизненное пространство, профессор. А оно есть. Его много. Но там темно… Давайте пробьём у начальства новую тему. Например, мобильный светоч.
— Мобильный — это с хвостиком? — хихикнул Алтус. Атран тоже рассмеялся.
— А почему бы и нет? Представьте, профессор, днём светочи поднимаются к поверхности и запасают энергию. А ночью опускаются в Темноту и освещают посёлки глубинников.
— А сколько времени они подниматься-опускаться будут? А течением их никуда не унесёт?
— Унесёт, — признал Атран. — Без хвостиков никак. А с хвостиком — это уже рыба, а не растение.
Обсудили ещё несколько вариантов, посмеялись. В общем, вечер прошёл замечательно, хотя ничего путного не придумали. Алтус пообещал зайти на следующий день.
Но на следующий день именно Атран ворвался в лабораторию Алтуса.
— Профессор, мне в голову пришла гениальная мысль! Помните наш вчерашний разговор? Скажите, много ли света нам надо от природы?
— Ну-у… Чтоб видеть окружающее…
— Правильно, профессор! Даже в самой чистой среде сложно рассмотреть что-то на расстоянии больше сорока метров. А обычно мы довольствуемся двадцатью, так?
— Так.
— И свет нам нужен только там, куда мы смотрим! Со стороны хвоста свет не нужен!
— Всё так, коллега.
— Так почему бы нам самим не обзавестись светочами? Представьте — маленький светоч на носу, глаза повышенной чувствительности, как у глубинных рыб, эхолокатор для дальних расстояний — и вот вам житель глубин!
— Это уже три генных коррекции, коллега. Мы потеряем совместимость с жителями глубин.
— Но зато жизненное пространство! Сколько угодно жизненного пространства! В сотни раз больше, чем сейчас!
— Коллега, вы или гений, или сумасшедший. Или и то, и другое вместе. Надо всё ещё раз обдумать и проверить. Глаза — это просто. Эхолокатор — это есть у финов и шалотов. Потребуется изменение формы черепа… Но реально. Светящийся орган — такого в природе нет. С этого и надо начинать. Справимся, коллега?