— А насколько велик этот список правил?
— Это не список. В основном, это повышенная забота об остальных людях, в результате которой вы никогда не сможете совершить ничего, что могло бы привести к смерти или страданиям кого?нибудь другого, — торжественно объявила Феба.
Джен нахмурилась:
— Но, мне кажется, что возникнет масса проблем, если мы будем вынуждены всегда этому следовать. Очевидно, что в определенных ситуациях они будут действовать в точности наоборот. Ну, например, когда надо убить кого?то, чтобы прекратить его страдания? Или провести аборт, чтобы сохранить жизнь женщине?
— Все подобные ситуации учтены. Все индивидуумы или их группы будут действовать с учетом сложившейся ситуации. Вы не будете бездумными роботами.
— Из твоих уст мне это не кажется слишком ободряющим, — сказала Джен.
Жан?Поль, которого воспитывали как католика, сказал:
— Но ты же лишаешь нас самого фундаментального человеческого права — права выбора между добром и злом. Это данная нам Богом свобода воли.
— Такой вещи, — сказала Феба, — как фундаментальные человеческие права, не существует, они всегда временны и устанавливаются самим человеческим обществом. Также не существует свободы воли, да, и самих понятий добро и зло в том виде…
— … в каком мы их понимаем, ну разумеется, — горько сказал Жан?Поль.
— Ваше сопротивление и недовольство понятны. Я этого и ожидала. Но, как я уже говорила, когда изменения произойдут, вы не будете против них возражать. Например, спусковым крючком агрессивности служит страх. Теперь вы станете практически бесстрашными существами.
— Страх — это механизм, необходимый для выживания индивидуума, — указала Джен.
— Я же сказала, практически. Вы сохраните возможность бояться того, что угрожает вашей жизни.
— Мне все это все равно не нравится, — сказала Джен, качая головой.
— Мы только идем дальше по пути изменения человеческой ДНК, а на этот путь встали вы сами в середине двадцать первого века, когда внедрили Первичный Стандарт. Чтобы увеличить вашу продолжительность жизни, вы улучшили свою иммунную систему и в то же время внесли некоторые изменения в вашу психологию — уничтожили предрасположенность к хроническим депрессиям, изменив свой мозг таким образом, что он стал менее подвержен вирусным и генетическим агентам, вызывающим шизофрению, вы избавились от множества психических расстройств… а ваши предки, Джен Дорвин… предприняли еще более радикальные шаги на заре Минервы. Минервианские женщины стали гораздо сильнее, выше и эмоциональнее, в то время как минервианские мужчины стали слабее физически, менее агрессивны и конкурентоспособны. Шаг в правильном направлении, но недостаточно далеко.
— Богиня?Мать! — выдохнула Джен. — Это же я подала вам такую идею, да? Все эти вопросы Дэвина о минервианских мужчинах…
— Вы добавили много новых деталей к общей картине, — сказала Феба. — После того как вы упомянули о рецидивах, мы решили создать генетическую репарационную систему, которая предотвратит возвратные мутации вашей ДНК. Но мы сохраняем возможность изменить человека еще раз, если он когда?либо будет представлять опасность для элоев. Для этой цели мы создали нескольких людей не Первичного Стандарта для изучения. Они не подходят под Первичный Стандарт, так как имеют меньшую продолжительность жизни. — Феба повернулась к Робину. — Ты — одно из последних наших созданий, Рин.
Робин в недоумении уставился на нее.
— Но вы же всегда говорили, что я — результат ошибки лаборатории…
— Мы никогда не делаем ошибок, Рин. Ты был очень полезным объектом для изучения на последних стадиях нашего исследования. Однако к тому времени, как ты улетел на Той, ты был уже близок к тому, что тебя пришлось бы все время держать под действием транквилизаторов, чтобы ты не представлял угрозы для элоев.
Робин рухнул на кровать.
— Я в это не верю! Значит, я проживу только лет до шестидесяти?семидесяти… и я буду стареть ?
— Мы можем переделать тебя в Первичный Стандарт, если хочешь, — сказала Феба.
— Да… да, — сказал он поспешно, посмотрев на Джен. — Пожалуйста.
Джен подошла к нему и взяла за руку.
— Ты в порядке?
— Да… но просто вся эта чертовщина так неожиданна. Все эти годы я думал… — Он встряхнул головой. — Я же был для них просто подопытным кроликом.
— И тебя все время держали на транквилизаторах. Поэтому они тебя не вылечили полностью, когда мы с Той привезли тебя. Вот почему к тебе вернулась потенция, как только мы выбрались со станции… — сказала Джен.
— Да, — согласилась Феба. — Когда мы узнали, что он собирается покинуть Шангри Ла и вряд ли на нее вернется, мы тайно восстановили его половые функции.
Джен посмотрела на Фебу.
— И вы еще собираетесь снабдить нас совершенным моральным кодексом. Это же смешно. И мне становится совсем плохо, когда вы говорите, что все это делается во имя каких?то вонючих эльфов, сидящих подо льдом на Южном полюсе.
Это же смешно. И мне становится совсем плохо, когда вы говорите, что все это делается во имя каких?то вонючих эльфов, сидящих подо льдом на Южном полюсе.
— Вам все это понравится больше… потом.
— Ага, конечно, — сказала Джен с недоверием. — А какие еще незначительные изменения произойдут с нами, кроме появления более теплого отношения к своим собратьям?людям и уменьшения страха?