Остров

Подождав немного, Парсел начал беседу с обязательных вежливых банальностей: о том, какая сегодня погода, какая будет завтра, о том, как ловят рыбу и как уродился яме. Бэкер и Джонс сидели за его спиной, заранее решив безропотно вытерпеть длинное и непонятное для них вступление. Когда Парсел заговорил, Меани уселся против него — справа от Тетаити. Опершись локтями о согнутые колени, он машинально сплетал и расплетал пальцы, не подымая головы. Оху и Тими поместились слева от Тетаити, но чуточку отступя. А Меоро и Кори — два неразлучных друга с того злосчастного дня, когда Кори на «Блоссоме» чуть было не застрелил Меоро, — остались сидеть на пороге хижины, свесив ноги.

— Тетаити, — наконец проговорил Парсел, — на острове происходят важные события. Мы — Уилли, Ропати и я — вышли из ассамблеи перитани.

Тетаити еле заметно — наклонил голову, что означало: «Весьма польщен таким доверием». Это было проявлением вежливости — вежливости, но не больше. Да, не больше. Глаза Тетаити неподвижно глядели из?под тяжелых век на Адамо, но лицо его не выражало ни нетерпения, ни желания узнать, что было дальше.

— Ассамблея решила разделить землю, — продолжал Парсел, — но разделить несправедливо, и поэтому мы вышли из ассамблеи.

Тетаити молчал. Лицо его по?прежнему не выражало ни любопытства, ни удивления.

— Ассамблея, — быстро проговорил Парсел, — решила разделить землю на девять, а не на пятнадцать человек.

Он в свою очередь пристально поглядел на Тетаити, но скорее почувствовал, чем увидел, реакцию таитян. Впрочем, ничего не произошло, никто не пошевелился, не вскрикнул. Но внезапно все напряженно застыли. Не шелохнулся и Тетаити, только взгляд его стал еще более жестким.

— Скелет предлагает, — добавил Парсел, — чтобы таитяне работали на земле перитани и получали натурой.

Тетаити насмешливо улыбнулся, но ничего не сказал.

— Это оскорбление, — крикнул Оху, вскакивая на ноги. — Мы не слуги у перитани!

Оху был высокий, сильный юноша, с наивным выражением лица. Он редко открывал рот, и обычно от его имени высказывался друживший с ним Тими. Выступление Оху поразило всех, так как считалось, что на людях он говорить неспособен. Все молча, не без любопытства, ждали продолжения. Но Оху уже закончил свою речь. Эти две фразы исчерпали все его красноречие. Да и сам он, усевшись на место, испытывал неловкое чувство — выскочил говорить первым, да еще говорил так плохо… Он знал, что лишен того поэтического дара, который на Таити считается первой добродетелью политика.

Да и сам он, усевшись на место, испытывал неловкое чувство — выскочил говорить первым, да еще говорил так плохо… Он знал, что лишен того поэтического дара, который на Таити считается первой добродетелью политика.

— Ты правильно сказал, Оху, — проговорил Парсел, — это предложение оскорбительно. Я его передал вам лишь потому, что его сделал Скелет. Лично я хочу сделать вам другое предложение.

Он широко развел руки, как бы показывая, что Джонс и Бэкер с ним заодно.

— Я предлагаю разделить наши три части на всех нас.

Воцарилось молчание, потом Тетаити заговорил низким, глубоким голосом:

— Это несправедливо. Уилли, Ропати и Адамо — это будет три. Нас таитян, — шестеро. На девять человек придется всего три части. А у них на шестерых будет шесть частей.

Ни слова благодарности Парселу. Тетаити замолк, как 6ы ожидая нового предложения. Но так как Парсел не открывал рта наступила минута смущенного молчания.

Бросив Кори, Меоро подошел, присел на корточки рядом с Тетаити и поднял на него глаза, словно прося разрешения заговорить. Лицо у него было широкое, круглое, а взгляд — веселый и простодушный.

Тетаити в знак согласия опустил веки.

— У тебя, Адамо, — начал Меоро и поднялся во весь рост, — и у тебя, Уилли, и у тебя тоже. Ропати, руки не полны холодной крови. Вы поступили благородно, сказав: наши три части — ваши. Мне ваше предложение приятно. Но правильно сказал Тетаити: это несправедливо. Почему Скелет должен иметь больше земли. чем Адамо, или Ропати, или Меоро? — добавил он, кладя широкую ладонь на свою выпуклую грудь. — Нет, нет, это несправедливо.

Говорил он веско и, закончив вступительную часть, с трудом перевел дыхание, как бы запыхавшись от бега.

— Когда на Таити, — продолжал он, — вождь совершает несправедливый поступок, к нему приходят всей деревней и говорят: «Ты сделал то, чего делать нельзя. Потрудись сделать иначе». И ждут целую луну. Если к этому времени вождь не исправит своей ошибки, ночью к его хижине приходят двое мужчин и вонзают в дверь дротик. И ждут еще луну. И если к концу этой второй луны вождь ничего не сделает, собираются ночью у его хижины и поджигают ее, а когда он выходит — его убивают.

— А если у вождя есть друзья? ?спросил, помолчав, Парсел.

— Если они пожелают остаться с вождем, их тоже убивают.

— А если у вождя много друзей и они станут защищаться?

— Тогда начнется война.

— А когда война кончится?

— Когда вождь и все его друзья будут убиты.

— Прольется много крови, — заметил Парсел.

Он взглянул на Тетаити и спокойно произнес:

— Я против того, чтобы проливать кровь.

Тетаити медленно поднял свои тяжелые веки, уставился на Адамо и провозгласил торжественным тоном, словно вынося при говор:

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188