Остров

Не глядя, ощупью он опустил голову Джимми на палубу, поднялся с колен и шагнул к матросам. Затем остановился в двух шагах от них и спросил бесцветным голосом:

— Кто это сделал?

Он стоял перед матросами, ссутулясь, с безжизненно повисшими вдоль тела руками, глаза его блуждали, а рот был полуоткрыт, словно он не владел мышцами челюсти.

Кто?то еле слышно выдохнул:

— Барт.

— За что? ?спросил Мэсон все тем же бесцветным голосом.

— За то, что он обрызгал его водой.

Тут лицо Мэсона, обычно холодное и замкнутое, как?то обмякло, и это больше всего поразило матросов.

Мэсон переспросил так же невыразительно, вяло:

— За то, что он его обрызгал?

Потом глаза его снова . потускнели и он машинально произнес все тем же беззвучным голосом: «Какой ужас! Какой ужас! Какой ужас!» Он бормотал эти слова как несмолкаемое надгробное причитание, и, казалось, язык плохо повиновался ему.

— Эх, дьявол! — вырвалось у Джонса. — Не могу я этого выносить!

— Может быть, что?нибудь нужно сделать? — спросил Бэкер.

Чувствовалось, что он задал этот вопрос с единственной целью прервать причитания Мэсона. Мэсон медленно поднял на него глаза.

— Сделать? — как эхо повторил он.

Внезапно он выпрямился, лицо его приняло замкнутое, непреклонное выражение. Расправив плечи, сделав положенный по уставу полуоборот, он прошел мимо тела, даже не задержавшись возле него, и направился к люку. Матросы глядели ему вслед. В эту минуту на корме раздался зычный крик Барта:

— Мистер Босуэлл! Если не ошибаюсь, работа стоит!

Босуэлл, квадратный, приземистый, краснорожий, выскочил на палубу, будто чертик из коробочки, и, рыча как пес, бросился к матросам, награждая то одного, то другого ударами линька Рев и проклятия длились целую минуту. Но тут Босуэлл вдруг заметил у своих ног тело Джимми и перестал вопить. Не прошло и десяти минут, как он приказал Джонсону вылить на голову юнги ведро холодной воды, и вот уже жирная черная муха с жужжанием кружит над зияющей раной на том месте, где раньше был нос, а глаза успели остекленеть.

Босуэлл вытянул вперед свою широкую курносую физиономию, видно было, что он еще не понял, что же произошло, но, повинуясь чутью, опережавшему неповоротливые мозги, уже насторожился. Матросы молча мыли палубу — ни единого взгляда в сторону боцмана, ни ворчания. Но Босуэлла не так?то легко было обмануть. Спокойствие матросов таило в себе угрозу. Недаром они как будто чего?то ждали.

— Отлично, Босуэлл, — раздался позади голос Барта, — значит, вы тоже решили отдохнуть?

Босуэлл задрожал, как пес под хлыстом хозяина, но в то же время облегченно вздохнул: за его спиной высилась как цитадель громада в целых шесть футов семь вершков — сам капитан Барт.

— Капитан, — пробормотал он, — юнга умер.

— Сам вижу, — ответил Барт. Он повернулся к матросам, обвел их взглядом и проговорил со своим обычным спокойствием:

— Прикажите бросить тело в воду.

— Без отпевания, капитан? — ошеломленно взглянул на него Босуэлл.

— Вы, кажется, слышали мои слова, — обрезал Барт.

Босуэлл, низенький, всего по грудь капитану, вскинул глаза и, увидев его ледяное лицо, понял: Барт хочет вызвать мятеж, чтобы задушить его в зародыше.

Босуэлл повернулся к матросам и прорычал:

— Хант, Бэкер, бросьте тело в воду.

Прошло несколько секунд. Бэкер продолжал скрести палубу, словно и не слышал приказа. Великан Хант сделал было два шага в сторону Босуэлла, переваливаясь . на ходу как медведь, но коротышка Смэдж, прошмыгнув за его спиной, шепнул: «Делай, как Бэкер. Не ходи». И Хант недоуменно остановился, глядя крошечными глазками из?под красных воспаленных век то на Бэкера, то на Босуэлла.

Лицо Барта вдруг застыло, как бронзовая маска, в непередаваемом выражении презрения. Скрестив на груди руки, вскинув голову, он прочно стоял на широко расставленных ногах. Неподвижный, как башня, он с высоты своего роста наблюдал возню всех этих людишек, отданных в его полную власть.

— Ну, мистер Босуэлл! — спокойно произнес он. Босуэлл бросился на Ханта и начал стегать его линьком. Хант, славившийся среди матросов своей покорностью — недостаток воображения мешал ему ослушаться начальства, — еще ни разу не подвергался такой экзекуции. Он даже не шелохнулся под градом ударов, а его тупой, бесцветный взгляд медленно переходил от Босуэлла к капитану, а от капитана к матросам. Босуэлл бил наотмашь. Но удары не достигали цели: ему самому казалось, что он стегает тюфяк.

— Капитан, — раздался вдруг чистый голос лейтенанта Парсела, — не разрешите ли вы мне прочитать молитву над телом юнги, прежде чем его кинут в море?

Слова эти прозвучали так, будто на палубу упала молния, даже Босуэлл перестал бить Ханта.

Босуэлл бил наотмашь. Но удары не достигали цели: ему самому казалось, что он стегает тюфяк.

— Капитан, — раздался вдруг чистый голос лейтенанта Парсела, — не разрешите ли вы мне прочитать молитву над телом юнги, прежде чем его кинут в море?

Слова эти прозвучали так, будто на палубу упала молния, даже Босуэлл перестал бить Ханта. Парсел стоял перед Бартом до нелепости маленький и хрупкий, и казалось, это юный барабанщик вышел из рядов и, встав у подножия крепости, требует ее сдачи.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188