Остров

Даже в Лондоне, даже в своей родной Шотландии Парсел не видел таких ливней. А тут просыпаешься поутру в белесом тумане, который плотными пластами цепляется за деревья, а сквозь него сыплется ледяной, пронизывающий дождичек. Постепенно волокнистые слои, похожие на хлопок, светлели, как если бы через них пыталось пробиться солнце. И туман действительно исчезал, но на смену ему приходил ливень. В течение одного дня можно было наблюдать все разновидности дождливой погоды: мелкий дождик, сильный ливень, шквал с ветром. Почва острова лениво впитывала воду, и островитяне шлепали по грязи. Теперь они довольствовались овощами: нечего было и думать ходить на рыбную ловлю или охоту. Парусиновые цистерны, сооруженные Маклеодом, наполнились доверху, и пришлось срочно прокопать канавки, чтобы отвести избыток воды к берегу. Тропинки вскоре стали непроходимыми, камни ушли в землю, словно их засосало тиной. Островитянам волей — неволей приходилось отправляться за новой порцией камней. Они выбирали самые большие и самые плоские, с трудом вкатывали их наверх и громоздили на прежние. При постройке поселка оставили в неприкосновенности почти все кокосовые пальмы, рассчитывая найти в их тени спасение от палящего солнца. А теперь под тесно переплетенными ветвями скапливалась непереносимо душная сырость.

Все сочилось водой. Все размокло, набухло, потеряло свои очертания. Сладковатый затхлый запах стоял в воздухе, пропитывал все предметы. Углы хижин покрывались плесенью, и хотя на металлические инструменты не жалели смазки, они уже через сутки покрывались ржавчиной.

В бухте «Блоссом», выходившей на север и защищенной от ветра, было относительно спокойно. Но на западе океан яростно обрушивался на крутой берег, гоня к нему гигантские валы. Брызги взлетали на сверхъестественную высоту и, подхваченные зюйд?вестом, низвергались на поселок соленым дождем. Как?то ночью, к концу второй недели остров содрогнулся от глухого удара, и островитяне повскакивали с постелей. Утром они убедились, что нависший над морем выступ северного утеса — тот самый, на котором Маклеод сооружал свой ворот, — рухнул, подточенный водой. Временами Парселу начинало казаться, что остров под бешеным натиском ветра и моря вот?вот сорвется со своих швартовых, задрейфует по волнам и, иссеченный дождями, рассыплется на кусочки, без остатка растает в воде.

Вечером в каждой хижине женщины зажигали доэ?доэ и ставили на окно

— пускай тупапау знают, что им тут нечего делать.

А Парсел, чтобы с наступлением темноты не прекращать чтения, зажигал целых три доэ?доэ. Впрочем, такая расточительность ничем не грозила. Доэ?доэ на острове было видимо?невидимо. Так таитяне называли сорт орехов, а также и само дерево, на котором они росли. Внутри орех был наполнен полужидким маслом, и таитяне научили британцев использовать орехи в качестве светильников, продевая сквозь скорлупу пальмовое волокно, служившее фитилем. Если говорить по правде, свет их был не ярче свечи и пламя порой трещало громко, как шутиха, зато, запах масла был приятный, какой — то фруктовый и, к счастью, ничуть не назойливый.

Время от времени Парсел подходил к окошку и глядел на маленькие жалкие огоньки, поблескивавшие среди деревьев. Страшно было подумать, что эта скала и тоненький слой плодородной почвы, вернее грязи, рождающей деревья и плоды, — единственный обитаемый клочок земли в радиусе пятисот морских миль. А вокруг островка нет ничего, кроме воды, ветра, дождя, мрака… «И кроме нас, — мысленно добавлял Парсел,

— цепляющихся за эту ничтожную полоску грязи и к тому же растрачивающих свои силы на бессмысленные раздоры».

В дверь громко постучали, Парсел поднялся было с места, но его опередила Ивоа.

На пороге показалась Ваа, волосы у нее были мокрые, но на плечи она не без достоинства набросила одеяло с «Блоссома». Она небрежно, на ходу кивнула Ивоа, направилась прямо к столу, за которым читал Парсел, и проговорила без всякого вступления:

— Мой танэ спрашивает, может ли он зайти к тебе поговорить сегодня вечером.

Манеры Ваа удивили Парсела. Только великие таитянские вожди могли позволить себе начать разговор без предварительного вступления.

— Сегодня вечером? — недоверчиво переспросил Парсел.

— Да, сегодня — вечером, — подтвердила Ваа.

Она стояла посреди комнаты, расставив короткие ноги; вода стекала с ее одежды, и на полу образовалась лужица. Горделивая осанка и высокомерное выражение широкого честного крестьянского лица свидетельствовали, что Ваа сознает, — какого высокого общественного положения она достигла, став супругой Масона.

— Уже поздно, да и дождь идет, — проговорил Парсел, удивленный аристократическими манерами Ваа. — Но если твой танэ настаивает, я могу зайти к нему завтра утром.

— Он сказал, что ты непременно так отметишь, — перебила его Ваа с непередаваемо высокомерным видом, будто обращалась к подчиненному. — — Он не желает. Он сказал, что предпочитает прийти сам сегодня вечером.

— Ну что ж, пусть приходит! — согласился Парсел. Ваа еле кивнула в сторону Ивоа и вышла.

Как только за ней захлопнулась дверь, Ивоа звонко расхохоталась.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188