Пальцы в перчатках отчаянно мерзли, и, чтоб их не отморозить, Ириен периодически останавливался, согревал окоченевшие суставы дыханием. Как ни кутайся, но холод пробирался под одежду, и эльфа то и дело сотрясал озноб. Это от недоедания, утешал он себя, телу не хватает внутреннего тепла. Ириен с бессильной злобой в пятый раз оглядел участок звериной тропы. Так и есть — следов как не бывало. Если бы не толстый шерстяной башлык на голове, закрывавший его подбородок, рот и нос, то самое время смачно сплюнуть на сияющий серебром снег и припомнить парочку заковыристых ругательств из родного языка. Дальше нет смысла бродить, а то все кончится отмороженными пальцами ног. Их Ириен уже некоторое время совсем не чувствовал. Тихо ругаясь себе под нос, эльф пошел в направлении лагеря, разбитого солдатами, которых барон дал ему в подмогу. Хороша подмога! Всего зверя распутали в округе своим гоготом. А срок истекает, и не хочется позориться перед шаманом шаку. Назвать это существо мерзким словом «гном» у Альса, даже мысленно, язык не поворачивался.
Возле замерзшего ручейка ему посчастливилось найти целую россыпь зимних грибов иного, последнего лесного дара голодному путнику. В Ветланде их почему-то не ели, вовсе не считая пищей, и никакие убеждения и даже лучший повар — голод, не могли заставить тэврцев есть иного. Ириен аккуратно сложил их в сумку.
Ну чего, собственно, он корчит из себя невинность, бродит по замерзшему лесу, рискуя отморозить все нутро насквозь, если можно просто позвать оленя из чащи? Познаватель он или нет, демоны всех раздери! И будь что будет…
Голос у Ириена был сиплый, но внутреннюю мелодию заклинания он хорошо помнил. Он звал оленя истинным именем, тем именем, которым называл прародителя всех оленей сам Творец. Ждать пришлось недолго. Вот под копытами захрустел снежок, скрипнули промерзшие ветки подлеска, и большой самец бесстрашно вышел прямо к Познавателю. Он стоял совершенно неподвижно, прекрасный, гордый и совершенный, подлинный лесной царь, ожидая выстрела с достоинством сказочного рыцаря. Ириен поднял лук…
«Нет, так нельзя! Это нечестно!» — сказал Альс сам себе.
— Эй, ты! Беги! Беги быстрее! — крикнул эльф и резко хлопнул в ладоши, мгновенно разрушая собственное колдовство.
Олень встрепенулся и прыжками помчался по снежной целине, а Альс побежал следом. Они неслись сквозь лес, быстрые, как ветер над морем, стремительные, как полет стрижа в летнем небе, неукротимые, как горный ручей после ливня. Ириен гнался за оленем и сам одновременно ощущал себя бегущим зверем. Эльф чувствовал горячий ток его крови в собственных жилах, бешеное биение могучего сердца животного эхом отзывалось в его груди. Так в древние времена охотились его предки, давая зверю шанс победить в битве силы, неутомимости и воли.
Ириен на бегу выпустил одну стрелу за другой и свалил могучего зверя в честной борьбе. Ему даже показалось, что олень в последний раз посмотрел на него с благодарностью.
— Ты был храбрым, — сказал эльф, наклоняясь к самому уху поверженного животного. На золотисто-коричневую шерсть падал снег и таял от последнего тепла, отдаваемого уже мертвым телом.
— А я буду болваном, если не сумею доволочь такую тушу до лагеря.
Среди прочих у Ириена Альса имелась одна вредная привычка: он всегда держал данное слово. И не имело значения, кому и что он пообещал — королю, женщине, дракону, колдуну или гномьему шаману.
Зимние дни в Тэвре стали короткими, тоскливыми и одинаковыми. Баланс между голодной смертью и теплящейся жизнью был хрупок, как первый ледок. И мало кто из обитателей замка загадывал на отдаленное будущее вроде грядущей весны. Казалось, что уже никогда не сменится ветер, не растает снег и земля не подарит новый урожай. В городке под стенами замка от голода страдали не так сильно, хотя все равно немало стариков и младенцев свезли на погост. Конечно, до поедания собак и кошек дело не дошло, но очень быстро население замка стало походить на бледные тени самих себя. Госпожа Зима привела с собой своего младшего братишку — Голод, как водится, капризного и жестокого.
В Ветланде говорили, что зимними ночами в сны людей открыта дверь призракам. Зима забирается в каждую душу, обжигающе холодно целует в уста и открывает потаенное в сердце. Перед госпожой Зимой нет тайн, как нет и оправданий. Люди ложатся в свои постели, лишь долго и горячо помолившись, не скупясь заказывают службы в храмах и подолгу стоят у алтарей, надеясь на защиту и покровительство всех сущих богов. Иначе сны их будут полны страхов и предзнаменований. Госпожа Зима воскресит прошлое и кинет синюю морозную тень на будущее.
Наверное, Ириен Альс был единственным живым существом, которое не торчало по нескольку раз в день в храме и отходило ко сну без всяких церемоний.
«Ну так что с него возьмешь, с нелюдя, — шептались в Тэвре, — сам, поди, колдун из колдунов».
Солдат-новичков распустили по домам, дабы не объедали остальных. Толку от них никакого, а кормить надо. Пусть родичи кормят до весны, решил барон, а там поглядим. Госпожа Зима охраняла замок Тэвр лучше всякой стражи — многодневными снежными бурями, трескучими морозами и ледяными ветрами.