— Объяснитесь, мастер Альс, — сухо потребовал молодой ветландец.
— А как же иначе? — хмыкнул эльф. — Но ты не ответил на мой вопрос. Так как?
Кенард невольно поежился. За некромантию в большинстве королевств полагалось посажение на кол, а кое-где за проливом практиковали разрывание лошадьми. А если уж кого из магов уличали в сем непотребстве, то такому преступнику кол мог показаться быстрой и легкой смертью.
— Я полагаю некромантию серьезным и опасным преступлением, — отчеканил молодой человек. — Я полагаю, что тот, кто занимается подобными делами, заслуживает смерти. И чем скорее его настигнет правосудие, тем лучше.
Эльф снова окатил Кена холодным взглядом, в котором ничего невозможно было прочитать.
— Ты сам это сказал… — задумчиво вымолвил он и продолжил уже иным тоном, словно не замечая рыцаря Эртэ: — Здесь, на севере, на многие вещи смотрят иначе, чем… э-э-э… везде. Холодная жестокая земля, долгие темные ночи, смерть так близка, что ее дыхание почти ощущаешь рядом с собственным дыханием. Жизнь здесь мало ценится, лето и радость коротки, ветер пронизывает до костей. Здесь родина многих культов, связанных со смертью, умиранием, небытием. В Черном лесу еще живут старые шаманы давно позабытых племен, для которых жизнь была всегда лишь изнанкой смерти, и они презирают жизнь, делая ее прислужницей Великой госпожи. Ты ведь уроженец этой земли, Кенард Эртэ. Неужели ты никогда не слышал страшных сказок о злых духах, о демонах и о Восставших из Тьмы?
Ледяные пальцы стиснули горло Кенарда, злодейка зима запустила острые когти ему прямо в грудь, разрывая теплое тело, вынимая сердце, вонзая в него острые ледяные зубы…
— Очнись, Кен!
Рыцарь вздрогнул, и невидимые чары рассеялись, осыпаясь незримыми льдинками на пол вокруг его трясущихся ног. Кен тяжело дышал и с ужасом взирал на спокойного эльфа. Глаза остальных рыцарей, взрослых мужественных людей, неоднократно заглядывавших в лицо самой смерти, были полны детского бескрайнего ужаса перед колдовством.
— Зачем вы это сделали? — шепотом спросил сэр Гэррик.
— Что сделал? — делано удивился эльф, приподнимая брови. — Рассказал вам о мире, в котором вы живете? Еще совсем недавно ты, Кенард, ни за что не поддался бы на мои слова. Это ведь просто слова, не более того. Сейчас совсем другое дело, и я дал возможность тебе почувствовать, что вокруг происходит.
— А что изменилось?
Кенард чувствовал, как его голос слабеет, словно у недужного, теряющего последние силы. Такого с ним никогда не случалось.
— Очень многое. Ты, например, хорошо спишь в последнее время? — поинтересовался эльф. — Тебе не снятся темные перелески, камни и высохшие ручьи? А вам, господа? Что за сны видите вы в последние дни? Не хотите припомнить?
Его голос звучал зловеще, словно странное и опасное заклинание.
Кенард втянул голову в плечи. Сны действительно были. Камни в пожухлой траве, белые и блестящие, как черепа неведомых животных, зыбкий туман над невидимой рекой, которая не то шептала, не то звала. После таких снов Кенард просыпался в ознобе, разбитый и не способный до полудня собрать воедино расшатанные чувства. Там, в его снах, всегда кто-то плакал, жаловался или стонал. Где-то за туманом, в овраге, в траве кто-то ходил и шептал незнакомые слова, от одного звука которых хотелось спрятаться. И вместе с тем они манили к себе, звали в туман. Воспоминание о снах росло снежным комом. Как странно, а ведь раньше он сразу забывал о неприятном видении, стоило только открыть глаза и увидеть знакомые стены своей комнаты.
— Я вижу, ты понимаешь, о чем я говорю, — вкрадчиво сказал Альс, наклоняясь к Кену ближе, чтобы видеть его глаза. — Тебе снятся страшные и непонятные сны. И уверяю тебя, что большинству обитателей замка снится то же самое. Только они не могут ничего припомнить, а ты вспомнил. Вернее, я немного помог тебе.
— Что это, мастер Альс? Что с нами происходит? Колдовство? Зачем?
Теперь ни один из тэврских рыцарей не выглядел равнодушным, в том числе и барон Крэнг. Он был человеком неглупым и рассудительным, за что его уважали вассалы и сам князь Кириам. Как большинство северян, высокий и широкий в плечах, с кулаками, как кузнечные молоты, барон в жизни руководствовался простым здравым смыслом. В существование некроманта в замке он поверил сразу, хотя бы просто потому, что он сам, всегда просыпавшийся засветло, вдруг стал спать чуть ли не до полудня и потом едва сползал с постели.
— Значит, колдун у нас завелся? — переспросил он, запуская пятерню в густую пепельную шевелюру. — Нехорошо это. И крыс он тоже наслал. А что еще он может сотворить?
Эльф немного задумался.
— Это некромантия, милорд. В замке живет некромант, и каждую ночь он насылает на всех нас сны, цель которых — поработить наши души. Заметьте, не убить нас, но обрести власть над той сущностью, которая принадлежит даже не нам самим, а Творцу, — сказал он мрачно. — Меня такая перспектива не устраивает. Вас, я думаю, тоже.
Конечно, кому понравится, если украдут и поработят его душу? Кенарду стало как-то совсем неуютно, он со страхом оглянулся вокруг. Теплый зал с коврами и гобеленами на стенах, обычно такой уютный, показался ему пропитанным холодом и смертью. Вот уж действительно: не знаешь, откуда придет в дом беда.