***
В жилище даоса творилось невообразимое. Лань Даосин заталкивал в чайник нечто большое и истошно верещащее.
Нечто в чайник не хотело.
— У тебя неприятности?! — заорал даос на судью, едва тот застыл на пороге, не успев даже рта раскрыть. — У тебя Западный Рай и лазоревые облака! Понял?! Неприятности у него…
Стоявший рядом с Железной Шапкой ослик-философ подцепил хвостом крышку и ловко нахлобучил ее на чайник.
Стало тихо.
— Я еще ничего не сказал… — пробормотал судья Бао. — Но если я не вовремя…
— Да? — удивился даос. — А кто только что на жизнь жаловался?
— Не я, — уверенно заявил судья.
— Не ты? — еще раз удивился даос. — Ну, значит, мне послышалось. Заходи, заходи, не стой на пороге…
И судья Бао понял, что возьмет Лань Даосина на встречу со Змеенышем.
Обязательно.
Даже вместе с чайником.
Глава восьмая
1
— Эй, почтенные! — во всю глотку возопил заезжий чародей, изрыгнув перед этим сноп синего огня. — Эй, преисполненные восьмидесяти восьми добродетелей! Да неужто вы так и проживете всю жизнь, не узрев истинных чудес и невероятных превращений?! Неужто нечего будет вам рассказать малым внукам, когда они спросят вас: что, милый дедушка, ты и впрямь, будучи в славном Нинго, поскупился дать великому магу по прозвищу Расколотая Гора хотя бы один медный (а лучше серебряный) лянчик?! Идите, смотрите и потом до конца ваших дней, да будут они длиннее русла Желтой реки, вспоминайте и цокайте языками!
Мальчик-ученик у ног Расколотой Горы застучал колотушкой, присоседившийся слепец-гадатель в надежде и самому заполучить медяк-другой усердно принялся бить в рыбий барабанчик* [Рыбий барабанчик — коленце бамбука, с обеих сторон затянутое рыбьей кожей.], а толпа собравшихся зевак разочарованно загудела.
Удивить кого-либо из нингоусцев глотанием мечей или огненной отрыжкой было трудно; еще труднее было заставить их раскошелиться.
И Расколотая Гора понял: если он сейчас не раскачает местных скупердяев, то ему в ближайшие дни придется довольствоваться черствой лепешкой и бобовым сыром, а о нежных маньтоу с начинкой из куриного мяса и овощей он будет вспоминать исключительно в снах.
Просыпаясь от бурчания в желудке.
— Ну что ж, придется мне показать вам всю глубину постижения мною Безначального Дао и, как говорится, смешать в одном чайнике Небо и Землю! Ведом ли кому-нибудь из вас величайший трюк с золотым котлом и головой юноши?
Зеваки, собравшиеся поначалу расходиться, неуверенно затоптались на месте, а кое-кто даже швырнул в плошку чародея несколько мелких монет.
— Мало кто может похвастаться, что видел это деяние, достойное небожителей; и уж почти никто не может гордо заявить: я способен сотворить его! Потому что нужен для этого золотой котел и желтый дракон, бобовое зернышко и кипящая вода, а также отрубленная голова отрока, не достигшего полной мужской зрелости! Но не пугайтесь, почтенные, и не спешите звать Быстроруких, стражников ямыня: по истечении колдовства отрок сей встанет живехонек-здоровехонек, и вся дальнейшая жизнь его будет проходить под знаком Старца Шоусина, Звезды Долголетия! Итак?
Золотого котла не нашлось даже в близлежащей харчевне — что крайне возмутило требовательного чародея, — и пришлось удовольствоваться котлом обыкновенным, изрядно закопченным, на который спешно наклеили пять полосок золоченой фольги, благо последней было навалом и стоила она сущие пустяки.
Желтого дракона, олицетворявшего ни много ни мало самого Сына Неба, также не обнаружилось — как это ни странно, император пребывал себе в Бэйцзине, а не спешил в Нинго любоваться проделками Расколотой Горы. Оплошавшего Сына Неба на скорую руку заменили каким-то «ветротекучим»* [Ветротекучий — авантюрист.] господином, сказавшимся служащим областной управы; ну а воды, Дров для костра и бобовых зернышек было предостаточно.
Когда содержимое котла закипело, чародей прекратил свои немелодичные заклинания, извлек откуда-то из-за пазухи огромный меч да-дао, неизвестно как там поместившийся, воинственно взмахнул им и воскликнул:
— Ох, будет пиршество для лезвия-дружка; ох, и покатится чья-то голова на землю, а там и в крутой кипяточек! Будет плясать головушка по бурлящему озерцу, будет песни петь и рассказывать поучительные истории былых времен — подмигнет глазом, ухмыльнется алым ртом, блеснет белоснежными зубками! Кто увидит-услышит, в течение пяти жизней не забудет! А подайте-ка мне сюда отрока непорочного!
Увы, отрока не подали.
А те несколько юнцов-зевак, что худо-бедно могли сойти за отроков непорочных, отговорились тайными пороками и отступили в задние ряды.
И то сказать: голова своя, не дядей даренная.
— Да неужели не найду я, бедный волшебник, нужного человека? — возвысил голос Расколотая Гора, внутренне посмеиваясь. — Ну что ж, если так, то придется мне, недостойному, вырастить прямо из кипятка бобовое дерево до самого Лунного Зайца и этим ограничиться в надежде на вашу щедрость!
— Ну почему же ограничиться? — раздался чей-то низкий, рокочущий голос. — Есть у меня отрок, да к тому же отрок-инок, а значит, пороков на нем не больше, чем блох на солнце! Давай, чародей, приступай!