— Я понимаю, что вопрос рутинный, но скажи: ты здесь какую-нибудь магию чувствуешь?
Я задумалась.
— Ты спрашиваешь, было ли это чарами?
— Ага, — кивнул он. — Ты ощущаешь чары?
— Нет, в этой комнате не было силы.
— Ты это можешь так уверенно сказать?
— Магия, сила любого типа метафизической природы, оставляет некоторый след. Иногда это просто покалывание в шее, мурашки по коже, иногда как пощечина или даже стена, на которую натыкаешься с ходу. Но эта комната мертва, Зебровски. Я недостаточно одарена метапсихически, чтобы воспринять эмоции от того, что здесь случилось, и этому я рада. Но если здесь и было какое-то серьезное заклинание, то от него ничего не осталось, и эта комната — просто место преступления, и не больше.
— А если не было чар, зачем эти символы?
— Ни малейшего понятия не имею. Судя по обстановке, ему выстрелили в голову за ухом и пригвоздили к стене. Расположение тела не связано с каким бы то ни было известным мне религиозным или мистическим символизмом. Потом набросали пентаграмм и срисовали руны из книги.
— Какой?
— Есть много — от учебников для колледжа и до оккультизма «Нью эйдж». Купить их можно в книжном магазине колледжа или в какой-нибудь лавке «Нью эйдж» или просто заказать в любом магазине.
— Значит, это не ритуальное убийство.
— С точки зрения убийцы это мог быть ритуал, но чтобы его выполнили с магической целью? Это — нет.
Он с облегчением вздохнул:
— Отлично. Именно так Рейнольдс ответила Дольфу.
— Детектив Тамми Рейнольдс? Ваша единственная колдунья в группе?
Он кивнул.
— И почему Дольф ей не поверил?
— Он сказал, что хочет получить подтверждение.
Я мотнула головой, и она снова закружилась. Только этого не хватало.
— Он ей не верит?
Зебровски пожал плечами:
— Дольф просто осторожен.
— Не гвозди, Зебровски! Он ей не верит, потому что она колдунья. Она, видит Бог, христианская колдунья, из Последователей Пути. Ничего более респектабельного в смысле оккультной экспертизы тебе не найти.
— Ладно, на меня-то не налетай! Не я же тебя вытащил из койки перепроверить ее работу.
— А ее бы он вытащил сюда, чтобы проверить мою работу, окажись я здесь раньше?
— Про это тебе надо спросить у Дольфа.
— Может, я так и сделаю.
Зебровски слегка побледнел:
— Анита, пожалуйста, не напускайся на Дольфа. Он в очень, очень плохом настроении.
— С чего это?
Он снова пожал плечами:
— Дольф мне не исповедуется.
— Это только сегодня или вообще последние дни?
— Последние дни с этим стало напряженнее, но два убийства в одну ночь ему вроде как дали причину собачиться, и он ее использует на все сто процентов.
— Лучше не придумаешь, — буркнула я.
Злость помогла мне дотопать до окон, занимавших почти всю ближнюю стену. Оттуда открывался потрясающий вид. Холмы, деревья и ничего больше — будто дом стоит в далекой нетронутой глуши.
— Отличный вид?
Это подошел Зебровски.
— Те, кто это сделал, провели разведку. — Я показала в окно. — Надо было узнать наверняка, что никто из соседей не сможет увидеть их работу. Пристрелить человека — это еще можно рискнуть, но прибить его к стене да еще изобразить все эти символы — нет, тут нужна была уверенность, что никто не увидит.
Пристрелить человека — это еще можно рискнуть, но прибить его к стене да еще изобразить все эти символы — нет, тут нужна была уверенность, что никто не увидит.
— Для маньяка слишком хорошая организация.
— Нет, если кто-то хочет навести тебя на мысль, что это маньяк.
— То есть?
— Не вешай мне лапшу, что вы с Дольфом об этом не подумали.
— О чем?
— Что это кто-то из родных и близких покойного, кто-то, кто все это унаследует. — Я оглядела гостиную, которая была размером с весь нижний этаж моего дома. — Мне слишком паршиво было, чтобы заметить это сразу, но если остальной дом не хуже, то здесь должны водиться деньги, которые стоят трудов.
— Ты ведь еще не видела бассейна?
— Бассейна?
— В доме. С джакузи, куда дюжина народу поместится.
Я вздохнула:
— Я ж тебе говорю — деньги. Проследите их, найдите, кто их наследует. Ритуал — это для отвода глаз, дымовая завеса, которой убийцы хотят сбить вас со следа.
Он стоял, любуясь видом, сложив руки за спиной, вроде как покачиваясь на каблуках.
— Ты права. Именно это подумал Дольф, когда Рейнольдс сказала, что магией здесь не пахнет.
— А на второе место преступления меня тоже зовут просто проверить ее работу? Если да, то я поехала домой. Мне не всегда нравится детектив Тамми, но свое дело она знает отлично.
— Она тебе только тогда не нравится, когда встречается с Ларри Киркландом, твоим стажером-аниматором.
— Да, мне не нравится, что они встречаются. Это для него первое по-настоящему серьезное чувство, так что извини, что я о нем беспокоюсь.
— Странно. А я вот о Рейнольдс не беспокоюсь совсем.
— Это потому что ты извращенец, Зебровски.
— Нет. Потому что я вижу, как они друг на друга смотрят. Они влюблены по уши, Анита. По уши.
— Может быть, — вздохнула я.
— Если ты не видишь этого, значит, не хочешь видеть.
— Может, я слишком занята, чтобы это заметить. Раз в жизни Зебровски промолчал.
— Ты не ответил на мой вопрос. На втором месте преступления мне тоже надо будет проверять ее работу?