— Дольф не допустит гражданского на место преступления, которое он расследует.
— Я посижу в джипе, но вести тебе сегодня я не дам.
— Позвони Мике или Натэниелу, они меня заберут.
Он покачал головой:
— Натэниел этой ночью в клубе упал в обморок.
— Что?!
— Мика думает, что три месяца, когда он кормил ardeur каждый день, сыграли свою роль.
— И как он?
— Ему просто нужен выходной. Жан-Клод обычно берет у меня кровь через день, не чаще.
— Я переключаюсь на Мику и Жан-Клода.
— Да, но Жан-Клод питается только раз в день, а тебе нужно два. Посмотри правде в глаза, Анита: тебе нужна конюшня из pomme de sang побольше.
— Ты вызываешься добровольцем?
По его физиономии расплылась блаженная улыбка.
— О да! Быть получателем такого зубодробительного оргазма!
— Джейсон! — сказала я, и предупреждение было понято.
— Хорошо, — вздохнул он, — будь по-твоему. Но кого же еще ты поставишь вместо Натэниела, пока он не поправится?
— Черт побери, — вздохнула я.
— Видишь? Сама не знаешь.
— Я сейчас могу питаться от Ашера.
— Это да, но он еще несколько часов не очнется. Тебе нужно больше дневных доноров, Анита. Не обязательно я, но кто-то нужен. Подумай. А сегодня я — твой эскорт, потому что тебя одну после такой потери крови отпускать нельзя — и после того, что Ашер с тобой сделал. Можешь позвать Мику, но пока он сюда доедет и пока вы потом доедете дотуда, где вас ждут, твои полицейские друзья все вокруг перекусают.
— Ладно, в этом есть смысл.
— Правда? С тобой никогда ведь не знаешь. Иногда мне кажется, что я выиграл спор, но тут же тебе приходит в голову новая мысль, и от моей победы остается пшик.
— Джейсон, заклей царапины и поехали.
— Царапины! Будь я человеком, ты бы «скорую» вызвала. Не забывай, Анита, у тебя одновременно сила вервольфа и вампира. Мы можем проткнуть пальцем ребра.
— Ты действительно серьезно ранен? — спросила я уже без шуток. Я не хотела наносить ему рану.
— Не навсегда. Но заживать будет почти с человеческой медленностью.
— Прости, Джейсон. — И у меня хватило памяти добавить: — И спасибо, что обо мне позаботился.
Он перестал улыбаться, и выражение, близкое к серьезному, мелькнуло в его глазах, но тут же его смыло очередной улыбкой:
— Не стоит благодарности, мэм. — Он приподнял пальцем воображаемую шляпу и стал закрывать дверь. — Я бы зажег свет, пока дверь не закрылась. Без окон здесь чертовски темно.
Я потянулась и включила лампу рядом с будильником. Свет показался неестественно ярким.
— Твой сотовый на полу с моей стороны кровати.
Я его убрал, когда у тебя был припадок.
— У меня не было припадка.
— Прошу прощения. Когда у тебя был бурный, свирепый, ошеломительный оргазм. Так лучше?
— Иди мойся, — буркнула я, и он расхохотался и закрыл дверь.
Я осталась наедине с маленькой лампочкой, большой кроватью и без видимой одежды. И обдумывала, не найти ли сначала что-то, во что одеться, а потом звонить, когда телефон зазвонил сам. Я слезла с кровати, отбросив простыни, чтобы в них не запутаться. Наполовину съехала, наполовину хлопнулась на пол и нашла телефон — я на него села.
Звонил Дольф в полном отсутствии восторга. Пока он меня ждал, пришел другой вызов на место другого преступления. Дольф злился на штучки Джейсона по телефону, на оба преступления, а особенно, похоже, — на меня лично.
Глава 16
Первое место преступления находилось в Вилвуде — новом бастионе денег и общественного положения. Когда-то престижными адресами были Ледью, Клейтон, Крив-Кур, но все это в прошлом. Нет, по-настоящему престижное место сейчас только Вилвуд. А то, что он торчит посередине чертовых куличек, не смущает нуворишей и тех, кто старается им подражать. Лично у меня единственная причина, по которой я живу на отшибе и по куда менее фешенебельному адресу, проста — я не хочу, чтобы мои соседи попадали под выстрелы.
К тому времени, когда Джейсон проехал по всем извилистым дорогам, ведущим к месту убийства, мы выяснили несколько моментов. Во-первых, у меня появилась светобоязнь, так что меня спасали только темные очки. Во-вторых, моему желудку петляющие дороги не нравились. Нам не пришлось останавливаться, чтобы я проблевалась, и это было хорошо, поскольку, если не съезжать на чью-нибудь подъездную дорожку, деваться с дороги было некуда. Вокруг нее тянулись леса, холмы, укрощенная природа, где уже не бродили настоящие волки и даже бурые медведи нашли себе укрытия подальше.
Деревья сверкали осенним лоскутным одеялом. Вообще-то я люблю ездить в октябре по лесным дорогам. Сегодня все прелестные цвета означали только мелькание «техниколора» в глазах, отчего тошнота становилась сильнее.
— Как ты это выдерживаешь? — спросила я.
— Если бы ты проспала целый день, как нормальный слуга-человек или pomme de sang, тебе бы не было плохо.
— Извини, что у меня работа дневная.
— И если бы Ашер взял лишь столько, сколько нужно для питания, тебе могло стать плохо совсем чуть-чуть, — он прошел поворот, — но, я думаю, куда хуже то, что Ашер сделал с тобой в параллель взятию крови. — Он помолчал. — Честно говоря, недомогания вообще не должно было быть.
Мы перевалили подъем, и дальше тянулись на мили пологие холмы, укрытые алым, золотым, бордовым и коричневым — как древние карты забытых мест.