— Менг Дье очень заинтересует Бартоломе.
— Но опять же Менг Дье не любит детей, и Бартоломе пришлось бы ее изнасиловать, чтобы заполучить, таким образом…
— Она свободна от его авансов. — Он подумал минуту. — Но ведь есть еще и Анхелито?
— А разве они с Мюзетт не пара? Не спят вместе?
— Когда хотят.
Я свела брови:
— Не слишком горячая пара?
— Истинная любовь Мюзетт не секс — потому они с Валентиной так тесно связаны столь долго.
— Это не наши трудности. Если у каждого есть кто-то, с кем можно трахаться, или если у нас нет способа найти для них партнеров помимо изнасилования — то «все включено». Или я что-то упустила?
Он молча подумал несколько минут.
— Non, ma petite. Твоя схема достойна самой Белль, если бы у нее было намерение охранять своих людей. — Тут он поднял на меня глаза. — Одна проблема остается. У Мюзетт в прошлом был с Ашером секс, так что здесь обвинение в изнасиловании не пройдет.
— Секс в прошлом не означает, что в настоящем не может быть изнасилования, — сказала я.
Он поднял руку, возражая:
— Я знаю, что таково твое мнение, ma petite. Я даже не стану против него возражать, но Мюзетт этот аргумент не убедит. Ашер любит и мужчин, и женщин, у него был с ней секс, и он тогда получал удовольствие. Ты поставила дело так, что она не может нанести ему физический вред, значит, будет только секс, чистый трах. Это ему не повредит.
Я приподняла брови:
— Ты серьезно так считаешь?
— Нет. И Мюзетт, честно говоря, тоже так не считает. Мюзетт знает, и Белль знает, что секс с Мюзетт после стольких лет будет для Ашера страданием. Это нанесет ему вред, но не таким образом, который Белль позволит нам учесть в переговорах. Для Белль Морт, если у мужчины был оргазм, значит, он получил наслаждение. Таков ход ее мыслей.
— Она действительно не понимает разницы между любовью и похотью?
— Non, ma petite. Tres non.
— Почему так получается, что защищать мы должны именно Ашера? Что именно его не можем спасти?
Он покачал головой:
— Я задают себе этот вопрос очень, очень давно, ma petite. И до сих пор еще не нашел ответа.
Я прижалась щекой к его колену:
— Самый долгий интервал, который мне удалось выдержать между двумя кормлениями. — Я глянула на часы. — Уже почти два.
— Рассвет через три, даже почти через четыре часа. Я должен отозвать тот контроль, который одолжил тебе над ardeur’oм. Ты должна его напитать.
— Но ведь дело не только в твоем контроле?
— Да, дело еще в страхе, усталости и слишком напряженном мыслительном процессе. И еще — в твоих растущих способностях. Через несколько месяцев ты сможешь дойти до одного кормления в день или в ночь. Ты сможешь сохранять результаты питания и оставаться без него дольше.
— Я лежу головой почти что у тебя на коленях, и ничего во мне совсем не шевелится.
Он погладил меня по волосам, и это было ласковое прикосновение. Мне больше, чем секса, хотелось поддержки. Чтобы он держал меня, пока я буду засыпать. Лучше для себя я ничего сейчас не могла придумать.
— Когда придет рассвет, моя связь с тобой ослабнет, и ты не сможешь удержать ardeur в узде. Мне очень жаль, ma petite, но мы должны сейчас его напитать.
— Ты же устал не меньше меня.
— Мне ничего сейчас так не хочется, как заползти под одеяло, переплестись с тобой и заснуть. Держать тебя, и чтобы ты меня держала. Секс — вещь чудесная, но сегодня мне больше хочется утешения, чем удовольствия. Я как ребенок в темноте, который знает, что чудища затаились под кроватью. Чтобы мне сказали, что все будет хорошо. Только я слишком стар, чтобы поверить в такую утешительную ложь.
Может быть, дело было в том, что я устала. Или в том, что Жан-Клод только что высказал вслух то, что я чувствовала. Я помнила другие ночи, когда была такой же усталой и перепуганной, не знала, что принесет нам следующий закат. Я помнила, как я, то есть мы — Жан-Клод держимся друг за друга с Ашером и Джулианной. Просто держимся, ощущаем обнаженную кожу и тепло друг друга, вроде как плюшевого мишку для взрослых. Держи меня, любила говорить Джулианна, и между двумя мужчинами оставалось не сказанным, как часто ее страхи позволяли им так же бояться и быть такими близкими друг другу.
Джулианна была мостом между ними двумя. Ни за что они не могли бы быть так близки друг другу без нее. Я помнила это, я знала, сколько раз ее голод сводил их вместе, ее любовь к каждому связывала их. Жан-Клод был мозгом, Ашер — обаянием, хотя оба были обаятельны и умны, но сердцем была Джулианна. Одним живым бьющимся сердцем для всех троих.
Мне никогда не стать Джулианной. У меня нет ее доброты, мягкости, ее терпения. Мы с ней не похожи ни в чем, но вот — через много столетий я с теми же двумя мужчинами.
Я испустила долгий вздох, набрала воздуха и сама слышала, какой получился прерывистый вдох.
— Что-нибудь не так, ma petite? Я имею в виду — из того, чего я не знаю?
Я приподняла голову.
— Если бы у Ашера был с нами menage a trois, Мюзетт должна была бы оставить его в покое?
Что-то быстро мелькнуло на его лице и тут же исчезло, спряталось за красивой вежливой маской, которую он надевал, когда не знал, какое выражение лица было бы на пользу, а какое может быть во вред.