Вода была холодна даже сквозь перчатку. Я сунула руку вниз, черта холодной кровавой воды поползла вверх по коже, и опустив руку только до половины, я на что-то наткнулась.
Застыв на мгновение, я неглубоко вдохнула и повела рукой вдоль того, чего касалась. Оно было одновременно и мягким, и твердым — мясистая плоть. Я добралась до кости, и ее было достаточно, чтобы ухватиться и вытащить из воды.
Это было то, что осталось от руки женщины. С розовато-белой кости стекала вода. Конец, который крепился к плечу, был обломан. Есть инструменты, которые могут оставить такие повреждения, но я сомневалась, чтобы кто-то побеспокоился их доставать.
Отложив руку в сторону, я снова стала шарить там, где ее нашла. На этот раз я погрузила руку глубже и вытащила почти голую кость. Она не была похожа на фрагмент человека, и я старалась так о ней не думать. Будто нашла в лесу останки животного и пыталась сообразить, кто его съел. Большие зубы, очень сильные челюсти. Мало кто из истинных хищников обладает силой, способной сокрушать кости, но ею обладают почти все ликантропы. Вряд ли такую бойню в ванной пригородного дома могла устроить сбежавшая из зоопарка гиена.
Я осторожно, очень осторожно опустила кость обратно в воду, потому что никак не хотела, чтобы на меня полетели брызги от всплеска.
Отвернувшись от ванны, я осторожно прошла к двери, сняла перчатки, бросила в мешок, который открыл для меня Зебровски, прислонилась к косяку, сняла бахилы, бросила их в мусорный мешок, вышла из этой камеры ужасов и продолжала идти, пока не дошла до спальни.
Здесь воздух казался чище, более пригодным для дыхания.
Зебровски шел за мной, и тут голос Мерлиони спросил:
— Она это сделала?
— Ага.
Мерлиони издал что-то вроде торжествующего карканья:
— Я так и знал! Я выиграл!
Я посмотрела на него, на Зебровски:
— Прошу прощения, что было сказано?
Зебровски даже не смутился:
— Мы поспорили, полезешь ли ты в эту ванну рукой. Я вздохнула и покачала головой:
— Ребята, вы квинтэссенция ублюдков.
— Ух ты! Квинтэссенция! — повторил Мерлиони с уважением. — Блейк, если ты будешь ругать нас умными словами, мы никогда до их смысла не допрем.
Я посмотрела на Зебровски:
— Это оборотень. Не знаю, правда, тот же или другой.
Первая жертва была убита в постели. Вторая тоже? — Он кивнул. — А этих убивали в ванне, и там не меньше двух тел.
— Почему двух? — спросил Зебровски.
— Потому что куча слишком высока, черт бы ее драл, для одного женского тела, особенно если учесть, что часть он сожрал.
— Ты говоришь «он», будто знаешь.
Я покачала головой:
— Не знаю, но предполагаю, что это самец, потому что мало кто из женщин способен на такое. Бывает, но редко.
— У нас есть свидетель, что женщина, владеющая этим домом, и ее подруга входили сюда около двух часов ночи. — Зебровски закрыл глаза, будто вспоминая точный текст. — Они казались пьяными, и с ними был мужчина.
— Есть свидетель? — спросила я.
— Если мужчина, который привез их домой, оборотень, и не лежит в той куче в ванне, то да.
Я об этом не подумала.
— Вообще-то может там лежать. Кстати, почему вода стоит так высоко, почему не сработал страховочный слив?
— Наш стажер сказал, что там застрял кусок тела. Меня передернуло.
— Тогда понятно, с чего его выворачивает.
— А на этом я проиграл, — сказал Мерлиони.
— На чем? — спросила я.
— Почти все мы ставили, что тебя вывернет.
— А кто ставил на меня?
Зебровски прокашлялся:
— Это я.
— И что ты выиграл?
— Ужин на двоих у «Тони».
— А ты, — спросила я у Мерлиони, — что выиграл на том, что я там шарила?
— Баксы.
Я покачала головой:
— Чтоб вы все лопнули! — И я пошла к двери.
— Погоди, у нас еще одно пари, — окликнул меня Мерлиони. — Кто была та цыпочка на телефоне, когда Зебровски тебя разбудил?
Я готова была отпустить убийственный комментарий, когда меня остановил голос от дверей:
— Вы видали что-нибудь подобное после Нью-Мексико?
Я обернулась к дверям, где стоял мой любимый агент ФБР. Специальный агент Брэдли Брэдфорд, улыбаясь протягивал мне руку.
Глава 55
Брэдли был сотрудником Отдела Специальных Исследований — новое подразделение по борьбе с преступлениями, имеющими противоестественную подоплеку. В последний раз мы с ним работали на весьма грязных убийствах в Нью-Мексико.
На его твердое пожатие я ответила своим таким же. Он улыбнулся — думаю, мы оба были рады видеть друг друга. Но он обвел взглядом комнату и нашел Зебровски.
— Сержант Зебровски, я думаю, вы ведете праведную жизнь.
Зебровски подошел к нам:
— О чем это вы, агент Брэдфорд?
Агент показал тонкий конверт плотной бумаги.
— Напротив клуба, где эти женщины были вчера вечером, есть магазин. В прошлом году его ограбили, и после этого поставили отличную систему наблюдения.
Шутки кончились. Зебровски вдруг стал полностью серьезен.
— И?
— На ленте есть мужчина, подходящий под описание вашего свидетеля. Он был вчера с этим женщинами, они прошли точно под окном магазина. — Он открыл конверт. — Я взял на себя смелость сделать отпечаток со стоп-кадра.
— И раздать его всем вашим людям, — предположил Мерлиони.
— Нет, детектив.
— Нет, детектив. Это единственный экземпляр, и я первым делом принес его сюда.