Дамиан прошагал по ковру и встал передо мной на колено. Сегодня надо было соблюдать формальности, так что я не стала спорить, а протянула ему левую руку. Он взял ее и приложился губами.
— Ульфрик и его отряд уже почти здесь.
— Где они были? — спросил Жан-Клод.
Дамиан поднял на нас взгляд невероятно зеленых глаз. Они не были подведены, и сегодня он будто был не одет без этого. Все остальные участники вечеринки, я думаю, без косметики не обошлись. Угол рта у Дамиана чуть-чуть дернулся, и я поняла, что он старается сдержать смех.
— Они искали кого-нибудь, кто мог бы восстановить волосы Ульфрика. В стае нет ни одного парикмахера.
— Что это значит — восстановить волосы? — спросил Жан-Клод.
Я вздохнула.
— Ты помнишь, что забыл мне сказать насчет тарелок на полу?
— Oui.
— А я забыла сообщить, что Ричард срезал волосы. Это не значит, что он пошел в салон красоты и там ему их подстригли. Он оттяпал их ножницами, сам.
Жан-Клод пришел почти в такой же ужас, что и я.
— Его прекрасные волосы!
— Да-да, вот именно, — ответила я.
Я очень старалась об этом не думать. В том смысле, что Ричард это сказал: мы уже не встречаемся. И это совершенно не мое дело, какой длины у него волосы. Основное что меня заботило, — это что счастливые люди в своем уме не отрезают волосы ножницами у себя дома. Такая операция обычно бывает заменой нанесения себе более стойкого вреда. Это вам скажет любой психолог.
Дамиан сказал, все еще стоя на коленях и бережно держа мою руку:
— Они нашли кого-то, чтобы спасти что можно было, но все равно вид у его волос обгрызенный.
У Жан-Клода стал больной вид, что для вампира не так-то просто.
— Он в достаточно хорошей форме, чтобы быть сегодня с нами? — спросил он. Не знаю, кого он спрашивал: всех или никого. Но Жан-Клод сообразил, какой это плохой признак — что Ричард себя «изувечил».
— Не уверена, что кто-нибудь из нас в такой форме, — ответила я.
Он поглядел на меня с неодобрением:
— Мы достаточно сильные, ma petite.
— Сильные — да, но и усталые. Могу сказать только за себя, но если Мюзетт еще раз потребует у меня Ашера, я ей дам в морду.
— Это против правил, ma petite.
— А что может ее заставить заткнуться насчет Ашера? Или нам надо трахнуться у нее на глазах, чтобы она отвалила?
Дамиан стал поглаживать мою руку, и я ее выдернула.
— Не надо меня успокаивать. Я злюсь и имею на это право.
— Право — oui, ma petite, но не роскошь.
— Это еще что значит?
— Гнев, не имеющий цели, сегодня будет роскошью, ma petite, которой мы не можем себе позволить. Нам не следует давать Мюзетт повода переступать границы, которые мы так тщательно выговорили.
Он был прав, и это злило меня еще сильнее.
— Ладно, ладно, ты прав, в этой гребанной политике ты всегда бываешь прав. Но что мы будем делать, чтобы Мюзетт перестала спрашивать про Ашера?
— У меня есть только одно возможное решение, — сказал Жан-Клод.
Но с этим решением пришлось подождать, потому что сквозь шторы вышел Мика, за которым следовали Натэниел и Мерль.
Наряд Натэниела был в основном кремового цвета с цветными кожанами полосками и не прикрывал почти ничего.
Белый ремень закрывал что-то спереди, оставляя голыми ягодицы. Сапоги кремового цвета поднимались выше колен, но сзади были открытыми, и ноги виднелись на ходу до середины икр, если он шел от тебя. Каблуки у сапог были целых три дюйма, но Натэниел знал, как на них ходить. Я знала, что каждую ночь в «Запретном плоде» он надевал еще меньше, и это меня смущало, но Натэниел заверял, что ему так вполне удобно. Стивен уложил рыжеватые волосы Натэниела, создав самую большую французскую косу, которая только может быть на свете. Вообще-то французская коса не должна доходить до колен. Тонкий грим вокруг глаз подчеркивал их фиалковый цвет, придавая им чуть ли не болезненную, потрясающую красоту. Помада придала форму рту, зовущему к поцелуям даже издали. Натэниел был бы похож на девушку, если бы его наряд оставлял хоть какие-то сомнения в его мужской стати.
Мерль был одет в некую версию обычного наряда телохранителей: черную кожу. Черные кожаные штаны поверх сапог с серебряными носками, черная футболка под черной кожаной курткой. Его собственный наряд. Рост шесть футов с хвостиком, волосы с проседью до плеч, усы, бородка. Выглядел он вполне адекватно — байкер со стажем и крепкий орешек. Сейчас он светился такой злостью, что его зверь клубился вокруг него, как нечто почти видимое.
— Что случилось? — спросила я.
Мерль зарычал:
— Если этот подонок еще раз тронет моего Нимир-Раджа, я ему руку оторву и ему же в задницу засуну.
— Паоло, — сказали Ашер и Жан-Клод в один голос.
— Да, — прорычал Мерль.
А Мика веселился. Его все это не возмущало, но вообще Мику мало что возмущало в этой жизни. Один из самых беззаботных людей, каких мне приходилось видеть. Иначе он вряд ли удержался бы у меня в бойфрендах.
— Меня это не смущает, Мерль.
— Не в этом дело, — возразил высокий телохранитель. — Это оскорбительно. Это значит, что у них совсем нет к нам уважения.
— Это Паоло, — сказал Ашер. — У него ни к кому нет уважения, кроме Белль.
— Ага, — сказала я, — понимаю. Паоло и Натэниела тоже лапал.