На минуту им овладела слабость и он готов был
бежать, сломя голову, из этого подземного хранилища ужасных полок, на
которых стоят молчаливые, но, может быть, наблюдающие за ним часовые.
Потом доктор подумал о «материале», содержащемся в мириадах низких
широких сосудов. Тоже прах, «соли», но чей: прах? О господи! Трудно себе
представить, что в этой пещере собраны останки великих мыслителей, ученых и
философов Земли от глубокой древности почти до наших дней, похищенные этими
чудовищами из могил и склепов, где они должны покоиться в мире. Неужто
должны они повиноваться воле безумца, задумавшего извлечь все их знания и
мудрость для исполнения своего ужасного замысла, от которого будет
зависеть,. как писал несчастный Чарльз, «судьба всей человеческой
цивилизации, всех законов природы, может быть, даже Солнечной системы и
всего мироздания»? . А Маринус Бикнелл Виллетт играл их прахом!
Немного успокоившись, доктор снова начал внимательно разглядывать
комнату. Заметив небольшую дверь в противоположной стене, он подошел к ней и
стал изучать знак, небрежно начертанный над ней. Этот простой символ
наполнил его душу смутным страхом, ибо его друг, хрупкий, вечно погруженный
в свои мечты Гендолф Картер, однажды нарисовал такой же знак а бумаге и
объяснил, чего следует ожидать, — увидев его в темных безднах сновидений.
Этот знак люди видят иногда во сне, начертанным над входом в мрачную черную
башню, едва различимую в призрачных сумерках. Виллетт помнил, как неприятно
поразило его то, что говорил юноша о силе, которой обладает знак.
Но через мгновение доктор забыл о нем, почувствовав резкий запах
каких-то ядовитых химикалий, ясно различимый даже в напоенном зловонием
воздухе. Без сомнения, запах исходил из комнаты, находящейся за дверью.
Виллетт сразу узнал этот запах — им была пропитана одежда Чарльза Барда в
тот день, когда его увезли в лечебницу. Значит, юноша находился именно
здесь, когда незваные посетители прервали его опыты. Он оказался
благоразумнее старого Джозефа Карвена и не оказал сопротивления. Полный
решимости разгадать все тайны зловещего подземелья, доктор взял лампу и
переступил порог комнаты, усилием воли преодолев страх перед неведомым. Он
не успокоится до тех пор, пока не выяснит истинную причину безумия Чарльза
Варда.
Комната была невелика. В ней находился стол, единственный стул и
несколько странных приспособлений с зажимами и винтами, напомнивших Виллетту
средневековые орудия пытки. На стене рядом с дверью на крюках висели плети и
бичи устрашающего вида, над ними были прибиты полки на которых теснились
ряды оловянных сосудов на ножках. Стол стоял напротив двери. На нем лежали
толстая записная книжка и карандаш. Рядом с большой лампой были закупоренные
высокие сосуды, снятые с лабораторных полок.
Комната была невелика. В ней находился стол, единственный стул и
несколько странных приспособлений с зажимами и винтами, напомнивших Виллетту
средневековые орудия пытки. На стене рядом с дверью на крюках висели плети и
бичи устрашающего вида, над ними были прибиты полки на которых теснились
ряды оловянных сосудов на ножках. Стол стоял напротив двери. На нем лежали
толстая записная книжка и карандаш. Рядом с большой лампой были закупоренные
высокие сосуды, снятые с лабораторных полок. На столе царил беспорядок,
предметы были разбросаны, словно в спешке.
Виллетт зажег лампу и стал перелистывать записную книжку, но. нашел
лишь отрывочные заметки, записанные угловатым почерком Карвена, которые не
проливали света на тайну Чарльза Варда:
«В. не умер. Прошел сквозь стены и скрылся под землей.
Видел старого В., Он произнес имя «Саваоф» и узнал истинный Путь.
Трижды вызвал того, чье имя Йог-Сотот, затем на следующий день отослал
Его.
Ф. пытался нас уничтожить, пытаясь вызвать Тех, что обитают в иных
сферах.»
Когда большая лампа, стоящая на столе, ярко разгорелась, доктор увидел,
что к стене, рядом с орудиями для пыток, прибито множество деревянных
колышков, на которых висят когда-то белые, а сейчас сильно пожелтевшие
бесформенные одеяния. Все стены в комнате были покрыты изображениями
мистических символов и формулами, грубо высеченными на гладком камне. Серые
плиты пола тоже были исчерчены, и, Виллетт проследил линии, образующие
большую пентаграмму в центре комнаты. Между пентаграммой и углами комнаты
были нарисованы мелом круги диаметром примерно в три фута. В одном из кругов
лежало пожелтевшее одеяние и стоял неглубокий свинцовый сосуд той же формы,
что и бокалы на полках, и низкий пузатый кувшин из соседней комнаты, на
котором висела бирка с номером 118. Он. был откупорен и, как убедился
доктор, осмотрев его, совершенно пуст. Его содержимое, вероятно, было
пересыпано в бокал. Это был сухой, сероватый, слегка светящийся порошок,
такой легкий, что оставался в сосуде лишь потому, что воздух в комнате был
совершенно неподвижен. Доктор содрогнулся, подумав о том, что происходило в
этой комнате. Разрозненные факты стали связываться в единое целое. Бичи,
плети и орудия пыток, прах или «соли» из кувшинов с «материалом», два
сосуда, содержавшие прах «стражей», формулы на стенах, заметки в записной
книжке, странные одеяния… Доктор с ужасом вспомнил. загадочные письма и
легенды, мучительные подозрения, терзающие друзей и родных Барда.
Сделав над собой усилие, Виллетт отогнал эти мысли и стал рассматривать
высеченные на стенах формулы. Их покрывали зеленоватые пятна плесени,
некоторые знаки почти стерлись — вероятно надписи были сделаны еще во
времена Карвена. Доктор был немного знаком с историей магии, и ему
показалось, что он где-то видел эту формулы или заклинания, может быть, в
материалах, касающихся Карвена.