О бегстве тотчас же сообщили отцу Чарльза, но, казалось, он не
был удивлен, скорее опечален. Когда сам доктор Вейт позвонил Варду, с ним
уже успел поговорить доктор Виллетт; оба решительно отрицали, что имеют
какое-нибудь отношение к бегству, Некоторые сведения, касающиеся молодого
Варда, были получены от близких друзей Виллетта и Варда-старшего, но
казались слишком фантастическими для того, чтобы внушить доверие.
Единственным достоверным фактом остается то, что до сего времени не было
обнаружено никаких следов пропавшего безумца.
Чарльз Вард с детства был любителем старины, и ничто не могло побороть
в нем влечения к освященным веками тихим улочкам родного города, к реликвиям
прошлого, которыми был наполнен почтенного возраста дом его родителей на
Проспект-Стрит, расположенный на самой вершине холма. С годами росло его
преклонение перед всем, связанным с прошлым; так что история, генеалогия,
изучение архитектуры, мебели и ремесел колониального периода вытеснили все
другие его интересы. Эти склонности нужно всегда иметь в виду, анализируя
его душевную болезнь, ибо хотя они и не были ее источником, но сыграли
важную роль в ее последующих проявлениях. Все провалы в памяти, отмеченные
психиатрами, касались современности, компенсируясь обширными, хотя и
тщательно скрываемыми познаниями о вещах, относящихся к прошлому — эти
знания обнаруживались лишь благодаря тщательно продуманным вопросам врачей.
Казалось, пациент буквально переносился в отдаленные века, обладая неким
странным ясновидением. Удивительно, что Вард, по всей видимости, больше не
интересовался разным антиквариатом, с которым был так хорошо знаком. Он
словно потерял всякое почтение к старине, как к чему-то известному и даже
надоевшему; и все его усилия были направлены на познание обычных реалий
жизни современного мира, которые, как в этом убедились врачи, полностью
изгладились из его памяти. Он тщательно скрывал свое незнание общеизвестных
вещей, но всем наблюдавшим за ним, было ясно, что выбор книг для чтения и
беседы с окружающими отмечены лихорадочным стремлением впитать эти факты,
как можно больше узнать о собственной, забытой им биографии, особенностях
повседневной жизни и культуры ХХ столетия, которые он должен был хорошо
знать, ибо родился в 1902 году и получил образование в современных учебных
заведениях. После его исчезновения психиатры удивлялись, как мог беглец,
почти ничего не знавший о сложном современном мире, адаптироваться в нем.
Некоторые считали, что он «ушел в подполье» и затаился, смирившись с самым
скромным положением, пока не сравняется знаниями со своими современниками.
Врачи спорили о том, когда проявилось безумие Варда. Доктор Лайман,
бостонская знаменитость, утверждает, что это произошло в 1919 или 1920 году,
когда юноша закончил школу Мозеса Брауна, и внезапно перешел от изучения
прошлого к занятиям оккультными науками, отказавшись сдавать выпускные
экзамены на том основании, что занят исследованиями, которые для него
гораздо важнее.
Это подтверждалось изменением привычек Варда к тому времени,
особенно тем, что он без устали рылся в городском архиве и искал на старых
кладбищах могилу одного из своих предков по имени Джозеф Карвен,
погребенного в 1771 году, часть личных бумаг которого Вард, по его
собственному признанию, случайно обнаружил в старом квартале Стемперс-Хилл,
за облицовкой стены ветхою дома в Олни-Корт, который, как было известно,
когда-то занимал Карвен.
Короче говоря, зимой 1919-1920 года в характере Чарльза Варда произошла
бесспорная перемена; он внезапно прекратил свои изыскания по истории
колониального периода и со всей страстью погрузился в тайны мистических наук
как на родине, так и за границей, время от времени вновь начиная поиски
могилы своего отдаленного предка.
Однако доктор Виллетт ни в коей мере не разделял мнения Лаймана,
основывая собственное заключение на близком и длительном знакомстве с
пациентом и неких рискованных исследованиях и ужасных открытиях, которые
были им сделаны за последнее время. Они оставили на нем глубокий след; голос
его прерывается, когда он говорит о них, и рука дрожит, когда пытается их
записать. Виллетт допускает, что изменения, происшедшие в 1919-1920 годах,
ознаменовали начало прогрессирующего ухудшения, завершившегося в 1928 году
страшным и неестественным перерождением, то на основе личных наблюдений
считает, что нужно отмстить более тонкое различие. Откровенно признавая, что
Чарльз всегда отличался неуравновешенным характером и был склонен слишком
бурно реагировать на окружающее, он отказывается согласиться с тем, что
происшедшая ранее перемена отмечает действительный переход т здоровья к
болезни; вместо этого он склонен поверить утверждению самого Варда, что тот
открыл или воссоздал нечто, оказывающее глубокое и удивительное воздействие
на человеческую природу.
Доктор Виллетт уверен, что истинное безумие началось позже, когда Вард
отыскал портрет Карвена и старинные документы, после путешествия за границу,
в далекие таинственные уголки света, где во время совершения неведомых
тайных обрядов были произнесены ужасные заклинания, на которые откликнулись
страшные силы; после того, как при неизвестных обстоятельствах измученный и
полный страха, юноша написал свое — отчаянное письмо. Истинное безумие
Варда, полагал доктор, началось после эпидемии вампиризма и серии
необъяснимых происшествий, о которых мною говорили в Потуксете, когда из
памяти пациента стали выпадать сведения, связанные с современностью, когда
он лишился голоса, и организм его претерпел на первый взгляд незначительные
изменения, позже замеченные многими.
Виллетт со свойственной ему проницательностью указывал, что именно с
этого времени Бард несомненно приобрел некоторые свойства, которые могут
привидеться лишь в кошмаре; он признает с невольной дрожью, что существуют
достаточно солидные свидетельства, подтверждающие слова юноши о находке,
которой суждено было сыграть роковую роль в его жизни.