Инженер сказал им, что вантовые мосты взрывать немного труднее. Кабели, протянутые с башен веером, растягивают конструкцию в стороны, а не вверх, как висячий мост. И тут требуется более крепкое полотно для компенсации горизонтальной нагрузки. Это значит, что потребуется больше мощи, чтобы взорвать его и не дать Инфицированным его пересечь.
К тому же у них не будет времени, чтобы закладывать заряды под мостом. Вместо этого им придется закладывать взрывчатку прямо на полотне дороги, обложить ее мешками с песком, и взорвать бетон, чтобы обнажить стальную арматуру.
Вместо этого им придется закладывать взрывчатку прямо на полотне дороги, обложить ее мешками с песком, и взорвать бетон, чтобы обнажить стальную арматуру. Вторая порция зарядов перережет стальные брусья и балки. На это уйдет много усилий и времени.
Вот, что произойдет: После того, как мост будет защищен, грузовики подъедут, и рабочие будут выгружать взрывчатку грудами на шестиполосный, восемьдесят футов шириной, мост. Эти груды будут выложены в две линии, накрыты мешками с песком, чтобы направить силу взрыва в бетон. Для обнаженной стальной арматуры саперы применят устройства направленного взрыва С4.
Потом, бум. Лишенный опоры кусок между двумя линиями взрыва рухнет в реку Огайо, и образовавшаяся сорокафутовая дыра остановит Инфицированных.
Возможно, им придется сделать это, сдерживая орду Инфицированных по обоим концам моста.
— Эй, — сказал саперу Тодд.
Остекленевшие глаза заморгали и сфокусировались на нем.
— Что эй?
— Почему сорок футов?
Паттерсон ухмыльнулся. Трансформация, вызванная этой ухмылкой, была почти алхимической. Еще секунду назад он походил на закоренелого убийцу, приговоренного к смерти, и ждущего своего адвоката. А сейчас он походил на студента, собирающегося рассказать, как он подлил спиртное в профессорский пунш на вечеринке.
— Майк Пауэл, — сказал он с сильным луизианским акцентом.
— О, да, — сказал Рэй.
— Кто такой Майк Пауэл?
— В девяностые он установил мировой рекорд по прыжкам в длину, — сказал Рэй.
Паттерсон кивнул.
— Почти тридцать футов, — сказал он. — Мы сделаем сорок — на тот случай если один из тех гребаных маленьких прыгунов побьет рекорд Майка Пауэла.
Тодд кивал и улыбался вместе с остальными мужчинами, внезапно исполненный осознания того, что история творится сегодня. Старый мир гибнет, но зарождается новый. Это не могло его не возбуждать. Это все равно, что жить в видеоигре.
Он уже забыл то короткое, сокрушительное ощущение смерти, которое испытал в госпитале, когда Уэнди держала свой «Глок» у его головы, а Этан вел отсчет. — Ты далеко добрался, старина Тодд, — сказал он сам себе. Ты счастливчик. Ты молодец. Черт, да ты практически бессмертный. Ты заслужил место в новом мире. В этом новом мире будут историки, записывающие героические деяния людей в темные времена Инфекции, чтобы будущие поколения знали их и почитали.
Мост, который они едут взрывать, называется Мост Памяти Ветеранам. Какие здания, мосты и монументы будут построены в честь наших жертв? Какой день будет назван днем нашей памяти? На нас будут смотреть как на величайшее поколение, на людей, сражавшихся с Инфекцией и перестроивших мир. В каждой войне бывает переломный момент. Наш — здесь и сейчас. Он подумал о Джоне Уиллере, Эмили Престон, призраках из его школы. Большинство из них теперь инфицированы или мертвы. — Но не я, — напомнил он себе. Я избран для дела.
Может в этот раз он получит награды, когда вернется. Может, он обретет чуть больше уважения. Эрин была восхищена его рассказами о выживании и раной на его руке, но все равно обокрала его. В лагере он чувствовал себя маленьким и бессильным. Его жизнь уменьшилась до историй, в которые никто по-настоящему не верил даже в эти дни. Здесь же он чувствовал себя сильным и настоящим. Снова ощущал себя частью чего-то. Он никогда не говорил этого вслух другим выжившим, но он был здесь, потому что хотел обрести себя.
* * *
Пол подписался под эту операцию спонтанно, но он был достаточно стар, чтобы знать, что ничего не происходит просто так. Всегда есть причина.
Это не верность другим. Он чувствовал себя с ними безопаснее, но не намного, и уж точно не здесь, в логове льва.
Он любил их по-своему, всей той любовью, которая у него еще осталась, но они не умели принимать решения и заботиться о себе.
Это не отвращение к пастору Стриклэнду и его духовенству горечи и раскаяния. Он не одобрял его, но и бороться с ним не имел ни малейшего желания. Стриклэнд по-прежнему любил Инфицированных, которых потерял, но ненавидел людей, которых не понимал. Царство разделенное будет разрушено, и дом разделенный не устоит, как учил Иисус. Всегда были и будут заблудшие овцы вроде Стриклэнда и Маклина.
Это даже не простое желание найти лучшее место обитания. Если он двинется с Этаном дальше, в Лагерь Сопротивления под Гаррисбергом, он окажется такой же грязный, голодный и неспокойный, как Лагерь Неповиновения. Когда они уезжали, люди ликовали, свистели и стреляли в воздух. Слухи о приближающейся армии достигли своего апогея. Но никому не было дела до покидающего лагерь конвоя автомобилей, битком набитых солдатами, готовыми пожертвовать всем для спасения жителей.