— Никто ничего не знает! — крикнул он пустому дому.
Он сделал еще кофе и выпил его перед телевизором, непрерывно нажимая на телефоне кнопку повторного набора, и получая в ответ сигнал перегруженной сети. Потом новости переключились на видео, снятое с вертолета, сопровождаемое сбивчивым монологом репортера, описывавшего увиденное.
Посреди городского перекрестка какая-то группа людей окружила тесным кольцом семью из четырех человек, отрезав им пути к отступлению. Мужчина встал перед своей женой и детьми. Другие люди бросились на него. Мужчина успел ударить одного, но потом его вместе с семьей уронили на землю, какое-то время избивали ногами, а затем разорвали детей на части. От шока репортер не мог произнести ни слова. Мужчина со своей женой лежали, подергиваясь, на земле, а «крикуны» стали поедать останки детей.
— Господи Иисусе, — чуть не плача, произнес Этан.
Репортер кричал, — СВЦЭЛ меняются. О, Боже, о, боже, они нападают на людей, нападают на всех, кого видят! Они едят людей!
Этан выключил телевизор, и вернулся наверх, чтобы из окна спальни взглянуть на развивающиеся события. Над городом поднимались столбы дыма. Повсюду царил хаос. Через дорогу от него аккуратно выстроились в ряд соседские дома. Один из них выглядел безжизненным, окно гостиной было в подтеках какой-то темной жидкости.
— Что это? — удивился он. — Они уже здесь?
Из окна второго этажа дома напротив на него уставились бледные лица. Трое детей Тиллманов. Он увидел, как их отец, Роджер, бросился по лестнице вниз, в гостиную, с большим охотничьим ружьем в руках. Вдали рухнул на город армейский вертолет «Чинуки». Роджер прав: всем в бункер. Этан долго смотрел на их дом, стараясь думать о том, что будет дальше: еда, вода, защита. Но мысли путались. Он не мог сосредоточиться на чем-то конкретном. Он решил собрать кое-что в аварийный рюкзак и оставить его у двери. Вряд ли он им понадобится, но когда Кэрол вернется домой, она захочет, чтобы он сделал что-нибудь конструктивное. А в ответ он покажет ей рюкзак. Натянуто улыбнувшись, он немного успокоился.
В окне, со звуком винного бокала разбившегося в раковине, появилось отверстие. Это вывело Этана из состояния прострации. На крыльце своего дома стоял Роджер Тиллман, и, опустив ружье, всматривался сквозь дым от выстрела в его сторону. Этан отпрянул от окна, вздрогнув как от толчка. Во рту пересохло.
— Зачем Роджер это сделал? — подумал он. — Боже, он же мог убить меня!
Он бросился в ванную, запер дверь, сел на унитаз. Его трясло. Прошло несколько минут, но ничего не произошло. Он сидел там, пока снова не почувствовал себя в безопасности.
Выстрел убедил его в серьезности происходящего. — Что я здесь делаю? — спросил он себя.
Выстрел убедил его в серьезности происходящего. — Что я здесь делаю? — спросил он себя. — Мне нужно найти свою семью. Нужно найти их и отвезти в безопасное место.
Этан бросился к машине, доехал сначала до банка, потом до детского сада, но везде было пусто и закрыто. По пути он видел много ужасных вещей, но в последствии вся его поездка смазалась в памяти. Когда стемнело, он вернулся домой. Злость на Кэрол, не вернувшуюся домой, сменилась на слепую панику, когда он представил, что случившееся с той семьей по телевизору могло бы случиться и с его женой и дочерью. Он выл как раненный зверь, пока не понял, что голоден, и ему нужно немедленно поесть. Вместо этого он выпил еще кофе, посмотрел новости, не включая свет, и непрерывно жал на повторный набор на телефоне, пока не уснул.
Он оставался дома несколько дней, думая, что Кэрол и Мэри вернутся. Каждое утро он просыпался с надеждой, и каждую ночь изнеможение сменялось невыносимым отчаянием. Дни для него уже стали сливаться в одно целое, а потом отключилось электричество. Сирен в городе уже не было слышно, лишь отдельные выстрелы. Он вспомнил, что в холодильнике у него много мяса, которое нужно приготовить, пока оно не протухло, но газовая плита тоже не работала. Он съел столько еды из холодильника, сколько смог и запил холодным осадком, оставшимся в кофейнике. Потом вернулся и стал смотреть на свой мобильник, желая, чтобы он зазвонил. От этого ожидания ему стало только хуже. Он попытался налить себе стакан воды, но водопровод не работал. Он не набрал ни ванну, ни канистры, лишь несколько бутылок для рюкзака. Почему-то он подумал, что водопровод не зависит от электричества. Он смотрел на кран, испытывая беспомощную злость на себя за свою глупость.
Он попытался снова позвонить жене, но телефон не принимал сигнал. Телефоны, сотовая связь и интернет не работали из-за вышедшей из строя электросети. Теперь Этан был полностью изолирован от своей семьи. Как математик, он знал все о теории вероятности. Искать их сейчас, все равно, что искать иголку в стогу сена — пылающем стогу. Он потратил день, чтобы собрать два чемодана с одеждой и провизией. Поставил их у двери.
Той ночью он лежал в кровати, свернувшись в позу эмбриона, и плакал в подушку жены. Он не мог даже заглянуть в комнату дочери, вдохнуть ее запах, из страха, что окончательно потеряет разум. На улице раздался рев двигателя. Этан встал с кровати в кромешной темноте. Он был даже рад, что хоть что-то, наконец, отвлекло его внимание. Через улицу Роджер Тиллман запустил свой генератор, и дом озарился светом под прекрасным звездным небом. Этан смотрел, поглаживая всклокоченную отросшую бороду, и размышлял о своих мужских качествах. Вот Роджер знает, что делает. У него есть ружье, генератор, еда, вода, и семья его в укрытии. Он подготовился к апокалипсису. Он продумал все, пока Этан хныкал и шатался из угла в угол.