Это была победа. Я знал это. И анимэшка, сидевшая рядом со мной, ведала. Понимал и касик.
— Хорошо, — сказал он. — Ты меня обштопал. Приходи завтра и получишь свою птицу?лоцмана.
— Сейчас, — сказал я.
— Хорошо, получишь ее сейчас, — с отвращением промолвил касик. — Все?
— В отношении меня — все.
— А кто еще остается?
Я кивнул в сторону анимэшки.
— Как насчет ее? Ей тоже было кое?что обещано.
И вот тут касик улыбнулся. Зловеще. Торжествующе. И я знал, что право на такую улыбку он имеет. Непрошибаемое. Но вдруг…
— Так что в отношении ее? — спросил я.
— А что может быть в отношении этой грезы? — развел руками касик. — Да ничего особенного. Она возвращается в свой сон, как не справившаяся с заданием. Как с ней поступит правитель этого сна, не мое дело. Думаю, и не твое. Ты получишь, что положено.
Так и думал. Так обычно и бывает.
— Ей обещали имя, — сказал я. — Ей обещали, что она станет настоящей женщиной, перестанет быть грезой.
— Кто? — спросил касик. — Кто обещал? Страж порядка — предатель? Тот, кого уже не существует?
— Ты хочешь отказаться от данных обещаний?
— Да запросто мог бы. Мало ли что он ей обещал? Но не стану.
Вот это было уже лучше. Я почувствовал, как меня слегка отпустило. Еще немного…
— И это будет по справедливости, — сказал я. Касик пожал плечами.
— Не во имя какой?то там непонятной справедливости, а потому, что в этом нет нужды. Еще раз повторяю, она — греза. Грез в мире снов пруд пруди. Они возникают каждую минуту и так же каждую минуту исчезают десятками.
— Знаю, — промолвил я. — Но именно эта греза по крайней мере дважды спасала мне жизнь.
— А мне какое до этого дело?
Ну нет, так легко он от меня не отделается.
— Ей было обещано.
— Верно, — резко сказал касик. — Но потом ей было сказано, что в ней более нет нужды, поскольку прилагаемые тобой усилия не принесли результатов. Ей было приказано вернуться в свой сон, и она этого приказа ослушалась. Таким образом, с какого?то момента она находилась с тобой на свой страх и риск, для собственного удовольствия. Наш договор с ней на тот момент был расторгнут. И сейчас она не имеет права ни на что претендовать. Ее большое приключение кончилось, и она должна вернуться в свой сон. Не забудь, она ослушалась приказа и подлежит наказанию.
И это был уже нокаут. С этим было не поспорить. Тут и инуа не поможет. Самое время умывать руки.
Я взглянул на анимэшку.
Она сидела в кресле, прямо, словно на приеме в английском посольстве, и неподвижно смотрела в какую?то точку чуть выше головы касика. Словно там было нечто весьма и весьма интересное.
— Ты пыталась захватить с собой что?то материальное из мира магии, — сказал касик.
— Да, — ничего не выражающим голосом сказала она. — Пыталась. Перед тем как все закончилось. И ничего у меня не вышло… я хотела стать хотя бы нормальной женщиной. Имя можно найти и потом… Я пыталась… А вот стать… Ну, ты знаешь, есть и еще пути…
Я кивнул.
Да, я догадывался, о чем она. Один из путей — прийти ночью к мужчине из реального мира. Она и пришла. И вот это самое логичное объяснение. Никаких чувств. Просто обычный расчет. Каждый старается для себя. Так устроен мир.
С другой стороны, а что я от нее хотел? С чего она должна была ко мне прийти просто так? Я не герой?любовник, не красавец, не обладаю властью и огромными деньгами.
С чего она должна была в меня до беспамятства влюбиться?
Нет, только расчет. Не бывает людей, полностью плохих и полностью хороших. Бывают люди в обстоятельствах. Вот и она — в обстоятельствах.
Я додумался до этой мысли, и она мне не очень понравилась. Это был хороший признак. Если подобная мысль не нравится, значит, она является правдой.
И вот тогда, уже свернув на «правильную» дорогу, я с нее вернулся, для того чтобы холодно и цинично спросить у себя:
«А ты знаешь, каково это — быть грезой? Чувствовать себя неполноценным, поскольку ты не родился от женщины, а появился из чьих?то сонных воспоминаний? Знаешь? Можешь себя поставить на ее место?»
Я отвел глаза в сторону. Не хотелось мне сейчас смотреть на анимэшку.
Хотя отворачивайся не отворачивайся, но проблему это не решит. А проблема была. Пока еще была. И конечно, по всем законам, я должен был так и сидеть, не гладя на свою бывшую сопровождающую, пока она не исчезнет, пока не отправится в свой сон, для того чтобы там подвергнуться наказанию. Причем каково это наказание, представить нетрудно. В самом лучшем случае она никогда более не покинет свой сон, никогда более не получит шанс стать реальной женщиной.
И она это, конечно, знала. Именно поэтому так до сих пор и сидела в кресле, а не отправилась восвояси. Она все еще надеялась, она все еще цеплялась за последнюю ниточку.
Причем совершенно зря. Я тоже был человеком в обстоятельствах. Мне нужно было отыскать свой мир. А еще я знал, что могу ей помочь, могу ее спасти. Но в таком случае со своей надеждой мне придется распрощаться, придется так и до скончания века бродить по этому безумному миру.
Именно так должен поступить любой нормальный человек, оказавшийся на моем месте.
Я хмыкнул.
Кто?то вроде Клинта Иствуда, стража порядка уходящего сна.