— А это что вообще такое? — спросил Михаил, сбегав в салон и отдав алкморегу его гравистан.
— Это, Мишенька, устройство для замедления падения, — ласково объяснил Койфман. — Такая получается локальная зона невесомости. Ну, не совсем невесомости, но гравитация ослабевает на порядок. Ты не волнуйся, в капитанском мундире гравистан встроенный.
— А это зачем?
— А ты что, собрался прямо в космо… аэропорту приземляться, что ли? — фыркнула Джина. — Думаешь, нас в твоей Твари…
— Твери!
— …в твоей Твари с цветами ждут, что ли? Странно, что еще на перехват не пошли… У нас в СОП давно бы ударили паралучами, и приземлили бы…
— Сначала нушно попасть! — весело откликнулся Косколито, заводя очередной вираж.
— А что же мы тогда…
И тут Ежов неожиданно догадался, что они собираются делать. И его желудок немедленно подскочил куда-то к горлу — при одной мысли, что ему придется прыгать с самолета, да еще ночью, да еще с этим скотчеобразным заменителем парашюта, которого, может, в этом мундире и вовсе нет! Ну мало ли — потерял его капитан по пьяни… Хотя он непьющий, но не суть важно.
Пилотские кресла неожиданно поползли в разные стороны. Косколито и Джина уткнулись щеками в холодный металл. Ну правильно, в кабину вошел Остап. Моментально стало очень тесно.
— Остапчик, вернись обратно! — жалобно пропищал сплюснутый Койфман откуда-то из под руки алкморега.
Гигант неохотно отступил на несколько шагов. Ежов обратил внимание, что дверь преизрядно помята — Остап своротил ее ко всем чертям.
— Нашла! — жизнерадостно воскликнула Джина, ползая по полу.
— Что нашла? — не понял Ежов.
Десантница нашла люк. Эвакуационный люк. Теперь она пыталась разобраться с тем, как его открыть. Точнее, искала сенсор, на который надо нажать. Разве же ей могло прийти в голову, что Кудряшов с Маратовым (пилоты, которых полчаса назад отсюда выгнали) на прошлой неделе обмывали день рождения троюродного брата лучшего друга мужа стюардессы и с косых глаз поспорили, кто из них закроет этот люк плотнее. Выиграл Маратов, прибивший его гвоздями.
— Справка, — ожил VY-37. — Координаты местности соответствуют координатам города Тверь.
— Точно, Тверь, — подтвердил Ежов, глядя в иллюминатор на ночной город. — Мы так быстро долетели?!
— Быстро?! — вспылил Косколито. — Эта расвалюха еле летела! Триста суттуро [9] — это быстро?!
Койфман и Джина так и не смогли совладать с техническим гением пьяных русских пилотов, и на помощь был вызван Остап. Великан сунул под краешек люка одно из лезвий «Ручной Смерти», слегка нажал, что-то хрупнуло и люк раскрылся. Точнее, отломился.
— Гравистаны все одели? — спросил Койфман. — Или надели?.. Ялкут Деварим, никак не запомню, как правильно говорить…
— Какая разница?! — хмыкнула Джина. — Толстый, иди первым — ты ближе всех!
Остап погладил прозрачную полосу, обернутую вокруг живота, устроил топор-пушку поудобнее и прыгнул в люк.
И застрял.
Кто бы ни проектировал этот самолет, он явно не рассчитывал, что с него когда-нибудь придется эвакуироваться человеку таких объемов. У Остапа пролезли только ноги и туловище — широченные плечи так и остались торчать сверху.
— А-а-а!!! — заорал великан. — Холодно!!! Помогите!!!
— Зачем ты все время столько жрешь, боров?! — заорала на него Джина, от всей души лупя его ногами по голове. То ли пыталась протолкнуть, то ли так просто — для удовольствия.
— Мишенька, помоги! — присоединился к ней Койфман, толкая Остапа изо всех сил.
Ежов тоже начал толкать. Но это не помогло. Даже когда к ним присоединился еще и Косколито, Остап все равно ничуть не сдвинулся. Он так и торчал в люке, как что-то, что очень плотно застряло. Ну, допустим, пробка в горлышке бутылки. Изъезженное сравнение, но других в голову не приходит.
— Дьявол с ним, пошли через другой вход! — бросила тщетные попытки Джина.
— А он?! — поразился Ежов.
— А он пускай торчит! Хоть на еде сэкономим…
— Ты настоящий друг, Кроу! — иронично посмотрел на нее снизу Остап. — Я знал, что на тебя можно положиться.
— Скотина! — пнула его в плечо Джина.
— Эй, а у меня идея! — радостно воскликнул Михаил.
Он нашел в кармане свой «кастет» и включил его на постоянный луч. Лазерная шпага легко разрезала металл самолетного корпуса. Косколито и Койфман отступили в пассажирский салон, Джина залезла с ногами на сиденье. Остап заорал — его обожгло раскаленным металлом.
— Ежов, аккуратнее! — схватил его за лодыжку он. Теперь заорал Михаил — гигант стиснул так, что затрещала кость. — Я же неодетый — мне горячо!
— А почему ты неодетый?! — крикнул в ответ Ежов. — Материалу не хватило?!!
— Тупой он, вот почему! — ответила Джина. — Тупой, как… а, уже неинтересно.
Неинтересно ей стало потому, что Ежов закончил разрезание, и Остап полетел вниз — в ночную темноту.
С металлическим воротником на груди. Он почти мгновенно скрылся из глаз — ночь выдалась такой, что хоть глаз выколи. Ежов нервно сглотнул — он надеялся увидеть, как будет действовать гравистан.
— Я следующая! — тут же сиганула за ним Джина. Головой вниз, обхватив колени руками, как учили в десантных войсках.
Косколито просто шагнул вперед с бесконечно мрачным видом, как бы показывая, что уж он-то не собирается выпендриваться, как все эти безмозглые человеки.