Теперь оставался только сам майор. Моручи прошил очередью квантовых пуль запертую дверь в главную комнату, где тот, скорее всего, находился, а потом с силой толкнул ее телекинезом, впрыгивая внутрь. Он кувыркнулся через голову, уходя от луча станера, который Громенко держал в боевой готовности, всадил ему в лодыжки несколько зарядов и метнулся вперед, целясь ногой в пах. С того момента, как он вошел в квартиру, прошло немногим больше десяти секунд.
Громенко тоже был опытным боевиком. Он не ожидал, что капитан сумеет сработать так быстро и качественно, но теперь, когда потерял все свое преимущество, то сделал единственно возможное, что еще можно было сделать. Он отпрыгнул назад — прямо в распахнутое окно. И выпрыгнул с третьего этажа.
Майор приземлился на ноги, дернулся, закрывая голову от пуль Моручи, и, ужасно хромая на обе ноги, прыгнул на сиденье машины и ударил по газам.
Святослав проводил его взглядом, понимая, что никак не успевает добежать до своей машины и пуститься вдогонку. А потом он опустил взгляд и увидел то, чего сначала не заметил — Анатолия Зверева. Точнее, его труп — в центре лба виднелась крохотная красная точка, похожая на те, что бывают у индусов. Крови вытекло совсем немного — квантовое оружие почти не оставляет следов…
— Поручика записываем в расход… — задумчиво подытожил Моручи, снимая кепку. — Ла-иллаха-илла-алла…
Конечно, он сочувствовал бедному Толику, но не так, чтобы очень сильно. Трудно всерьез горевать о том, с кем познакомился только вчера. Капитан Моручи видел смерть бесчисленное число раз, сам прикончил немало разумных существ, так что еще один мертвец вызвал у него лишь легкое сожаление.
— Он-то им чем помешал? — недоуменно спросил он сам у себя, бросая последний взгляд на Анатолия Зверева и отправляясь разбираться с пленниками.
Двое пленных лежали на полу лицом вниз, руки в стороны, ноги вместе.
Двое пленных лежали на полу лицом вниз, руки в стороны, ноги вместе. Моручи забрал у них оружие, и теперь обыскивал одного из них, наступив правой ногой на кисть руки. Левым коленом он упирался в плечо, а ствол ди-кольта прижимал к голове.
— Только шевельнись, пристрелю, — холодно сообщил он второму, заметив, что тот недовольно морщится.
— Можно я отодвинусь — тут на пол[цензура] [7] ! — взмолился он.
— Сержант… — довольно ухмыльнулся Святослав. — Ну никакого понятия о гигиене! Ты не волнуйся — я его заставлю отжиматься, — пообещал он. — Раза два…
— Так можно подвинуться?
— Нет! Лежать! За что поручика моего пристрелили?!
— Это не мы — это майор!
— Ага, майор… Отвечать на вопросы будем?
— Рядовой Роман Томо, личный номер 40-145-312-782! — гаркнул тот, которого обыскивали. — Это все, что я имею право сказать!
— Да мне больше и не надо, — хмыкнул Моручи, начиная обшаривать карманы второго. — Русское имя, японская фамилия… имперец! Сейчас вы мне все расскажете, ребята…
Пленные одновременно замотали головами. Кем бы они ни были, прежде всего они были имперцами. А имперцы гражданскими не бывают и на допросах так легко не раскалываются. Святослав это, разумеется, знал.
Моручи некоторое время пинал этих двоих, но это ни к чему не привело. Телепата у него при себе не было, мозгового сканера не было, сыворотки правды — и той не было. Конечно, существует еще и такое надежнейшее средство, как пытки, но оно, к сожалению, требует времени, особенно когда имеешь дело с имперцем. Это на редкость упрямая нация.
Времени у Святослава было мало. К тому же пыток он никогда не любил. Да и надобности раньше не наблюдалось — к его услугам всегда была Фрида, способная прочесть любой разум, как театральную афишу, написанную огромными буквами. Ну а когда дело касалось ментатов (даже самый слабый ментат умеет скрывать свои мысли), тогда… ну, тогда капитан вызывал Джину и дедушку Аарона.
Койфман не врал, что служил армейским раввином, только вот он «забыл» сообщить, что на Святой Земле семьдесят второго века религия превратилась в единственную реальную власть. И военные раввины на этой планете исполняли роль святой инквизиции, больше похожей на НКВД или Гестапо. Полвека назад Аарон Лазаревич улыбался так же приятно, как и сейчас… особенно когда загонял кому-нибудь иголки под ногти. Конечно, ему не понравилось, когда сорок лет назад теократы-пацифисты сменили… таких же теократов, только милитаристов.
— А это что у нас такое?! — восхитился Моручи, вытаскивая из кармана пленного небольшой приборчик, практически неотличимый от самого обыкновенного барометра. — Какой сюрприз! Измеритель поля! Ну, просто императорский подарок, слава Аллаху…
— Мы ничего не знаем, — упрямо твердил Роман Томо.
— Да я тебя ни о чем и не спрашиваю.
— Мы ничего не знаем.
— Заткнись.
— Мы ничего не знаем.
Моручи раздосадованно закатил глаза и саданул рукояткой квантовика по затылку упрямого пленника. Пару секунд подумал и так же поступил со вторым.
— Лежите, отдыхайте… — выпрямился он. — Вот вопрос — избавиться от ненужных свидетелей, или пусть еще поживут? А?
Солдаты, лежащие без сознания, ничего не ответили.
— Не люблю руки марать… — вздохнул капитан, отвечая сам себе.
— Не люблю руки марать… — вздохнул капитан, отвечая сам себе. — Надо, конечно, потратить пару пуль, но убивать безоружных… нет, Аллах не простит.