— Я связалась с ними сразу, как только, — не глядя на него, поведала Джина. — У них тоже проблемы — у этих генетиков был сторожевой спутник. Теперь они там стреляют друг в друга… Думаю, у нашего ребе просто нет времени, чтобы еще и болтать с нами…
— [цензура]… — выразил свое мнение одним словом Ежов. — Причем полный.
Несколько минут экипаж занимался в основном тем, что отступал назад. Шаг за шагом. Рудольф и Соазссь несли бесчувственную Фриду, Тайфун удерживал наступающего колосса на расстоянии (которое сокращалось все больше), Ежов и Джина оказывали ему посильную помощь. Еще немного, и чудовище загонит их внутрь станции, откуда выбраться будет уже весьма проблематично — другого выхода не было. Внутрь эта туша, скорее всего, не проберется, но шансов на то, что она их потом оттуда выпустит, тоже не наблюдалось.
— «Борей», «Борей», вы меня слышите? — неожиданно ожил информ на руке Джины. Он говорил голосом Койфмана.
— Ребе Аарон, «Борея» больше нет! — крикнула в ответ десантница. — Как вы там?
— Нас слегка потрепали, — устало ответил старик. Судя по голосу, с его лица наконец-то испарилась всегдашняя улыбочка. — Летим к вам. Будем минут через двадцать.
— Двадцать?! — истерично выкрикнула Джина. — У нас нет двадцати минут!
— Ничего не могу поделать, Джиночка… — печально вздохнул Койфман. — Будем надеяться, что Бог не оставит свой избранный народ…
— Ребе, но мы же не евреи! — подал голос Ежов.
— Зато я еврей, Мишенька. Бог спасет меня, даже если ради этого придется спасать и вас, гоев. Бог всегда помогает тем, кто хорошо вооружен, — без тени сомнения заверил его Койфман, прекращая связь.
Тайфун неожиданно прекратил вращаться. От его макушки клубами шел дым — боекомплект иссяк окончательно. Весь заряд бундесского робота ушел в чудовищное создание генетиков.
Тварь на несколько секунд замерла, словно бы не веря, что это ничтожное создание, похожее на металлический конус, наконец-то замолчало. А потом она нерешительно двинулась вперед, чувствуя в непосредственной близости от себя лакомые комочки протоплазмы.
Лакомые комочки протоплазмы начали отступать еще быстрее.
От сотрясения почвы, вызванного перемещением тысяч тонн живой плоти, станция, и без того наполовину разрушенная, задрожала еще сильнее. И неудивительно — космонавты и сами с трудом удерживались на ногах. Чем ближе подступала эта туша, больше всего похожая на широкососочную эолку [12] чудовищных размеров, тем труднее становилось сохранять вертикальное положение и тем сильнее дрожали купола станции. Похоже, когда тварь покидала место своего рождения, она была еще не столь велика. Интересно, как давно это было?
Левый край мантии чудовища оперся на передний купол — земли ему уже не хватало. От этой непосильной ноши крыша, и без того держащаяся на одном честном слове, грустно хрустнула и провалилась. Монстр испуганно дернулся назад.
— [цензура]… — снова сказал Ежов.
— [цензура]… — снова сказал Ежов. — Полный[цензура]… Теперь даже отступать некуда…
Единственный проход внутрь завалило. Завалило безжалостно, не оставив ни единой щелочки, чтобы можно было пролезть внутрь, в спасительное укрытие. А колышущаяся протеиновая масса подошла уже совсем вплотную — до ближайшей щетинки можно было доплюнуть. Еще немного, и их просто раздавит. Вдобавок тварь начала выращивать из себя хватательные щупальца, явно собираясь ужинать культурно, а не просто навалиться сверху.
— Ура-а-а-а!!! — неожиданно послышался приглушенный крик из-за стены купола.
В этом мире этот боевой клич сохранился только у имперцев. А те унаследовали его от далеких предков…
Прямо из стены высунулось тускло-серое лезвие имперского мономеча. Оно стремительно нарисовало на металлической поверхности арку, та упала вперед, и на свет божий выпрыгнул капитан Моручи. Всклокоченный, грязный, злющий, но живой.
Вслед за ним появилась приземистая фигура Дитирона. У него на макушке не хватало самой большой пластины, и там виднелась мягкая кожица.
А потом показался башнеобразный Остап. Точнее, проломился — отверстие, проделанное мономечом, для него оказалось слишком тесным, и он проделал новое — в форме себя. Но тоже живой и невредимый. Только вот нос у него был расквашен в кровь… да что там расквашен — просто сплющен до состояния лепешки! Похоже, Святослав решил проблему с бладерией алкморега радикальным образом — просто насильственным способом лишив его обоняния. Хотя для этого ему, наверное, пришлось подпрыгнуть… Или подставить табуретку.
— Капитан пришел! — громогласно объявил о себе Моручи.
Какой-то миг все лица выражали исключительно радость… но она быстро угасла. Толстенное щупальце метнулось вперед, хватая самого неприятного для монстра члена экипажа — Тайфуна.
— «Тайфун-100» выражает сожаление по поводу своего разрушшшшшш… — металлическим голосом сообщил напоследок боевой робот, исчезая в глубинах бесформенной массы клеток.
— Мы теряем роботов!!! — бешено расширились глаза капитана. — Наших роботов!!! Канонир, а ну-ка жахни!!!
Остап с мрачным видом отступил на шаг назад, расставил ноги пошире, взял наперевес «Ручную Смерть», упер ее в грудь, поднял дуло повыше… и жахнул.