— Гипер — штука сложная, Мишенька, — ласково улыбнулся Койфман. — Потому-то большинство звездолетов летает через тоннели, а не напрямик. Чтобы в нем не заблудиться, нужен или сверхмощный ИР, или хороший телепат.
А лучше и то, и другое — видишь, нашей Фридочке Ву помогает. А вслепую вылетишь где-нибудь за тыщу галактангов от места…
— А что такое галактанг? — не понял Михаил.
— Одна миллионная часть диаметра Млечного Пути, — добродушно объяснил старик. — Семьсот миллиардов километров.
— А в световых годах сколько будет?
— То есть? В каком смысле — световых годах?
— Э-э-э… — растерялся Ежов. — Ну как… Ну, световой год — это сколько свет проходит за год… земной год… Аарон Лазаревич, а разве вы не знаете?
— Сколько свет проходит за год ? — заморгал Койфман. — А это сколько же?
— Ну вам лучше знать! — начал раздражаться Михаил. — Кто тут космонавт — вы или я?
— Ну-ка, передохни минутку, — попросил его старик. — Рудольф, дружок, подойди-ка к нам, будь так добр. Нам тут без тебя не обойтись…
— Да?.. — подошел мутант, обтирая руки тряпкой. Он копался в какой-то приборной панели, прыская туда непонятной гадостью из масленки — почти такой же, как в наши дни. — Что сломалось?
— Ничего не сломалось. Рудольф, что такое световой год? Как это вообще понимать? Вот Мишенька говорит, что это сколько свет проходит за год…
— Что-что? — удивился пупырчатый механик. — Как это? Скорость света — самая большая из известных человечеству. За год… я даже не знаю, сколько это будет…
— Ну давайте посчитаем, — предложил Ежов. — Подсчитайте, сколько в году секунд, и помножьте на скорость света…
— А ты можешь ее назвать? — удивился Рудольф. — Михаил, ты меня чрезвычайно обяжешь — я бы очень хотел узнать скорость света…
— Триста тысяч километров в секунду! — важно изрек Ежов. Хотя к его важности примешивалось раздражение — он начал подозревать, что над ним издеваются.
Койфман и Рудольф переглянулись, пару секунд сохраняли невозмутимые лица, а потом одновременно заржали. Очень громко и очень обидно.
— Ялкут Деварим… — захихикал старик. — Ох, Мишенька, уморил…
— Триста тысяч, говоришь?.. — простонал мутант, утирая слезы. — Если бы, если бы… Это в двадцать первом веке так считали? Надо будет почитать историю — интересно, оказывается…
— А на самом деле сколько? — растерялся Ежов.
— Никто не знает, — развел руками Койфман.
— Скорость света в вакууме обозначается знаком «C», — покровительственно объяснил Михаилу бывший профессор. — Теоретически она конечна, но на практике… На практике ее скорость до сих пор не смогли вычислить. Нет надежных способов. Ваши, древние, устарели. Они неверны. К тому же скорость света может различаться в разных средах. Практического значения эти данные не имеют. Заявляю со всем авторитетом, как один из лучших физиков Муспелля.
Судя по тому, что Рудольф начал говорить короткими рублеными фразами, у него снова начали зудеть бородавки на коже — Михаил уже знал этот признак. От боли у ван ден Хейнекена всегда начинали слегка путаться мысли.
— Ладно, Мишенька, хватит о ерунде, — ласково улыбнулся Койфман, когда Рудольф, пошатываясь, вышел с мостика — принять болеутоляющее. — Вот, посмотри на экран — это Янус. Туда мы сейчас и летим. Ты, помню, спрашивал, зачем нужен ценителл? Мы с Ву проверили по каталогу — на Янусе он действительно очень нужен.
У них там водится такое кусачее насекомое, от него распространяется особая зараза… У них ценителл просто нарасхват…
Ежов взглянул на карту. Человеческий сектор смотрелся внушительно — сто двадцать одна звездная система, это вам не шутки! По сравнению с галактикой в целом — ничтожная бактерия, но если сравнивать с чужими секторами — настоящий гигант. Системы соединялись между собой пунктирными линиями — гипертоннели. Однако… Он мысленно провел маршрут между Деметрой и Янусом — восемь прыжков! Не слишком ли далеко?
— Ты на эти тоннели не смотри, — поморщился Койфман. — Мы, Мишенька, прямиком через гипер летим, без тоннелей. Ну вот знаешь, как в твое время — были корабли, а были самолеты. Такие звездолеты, что по тоннелям скачут — это космические корабли. А мы — космический самолет! Напрямки шуруем. Оно, конечно, куда как сложнее, и риск больше, но зато в скорости выигрываем преизрядно… А можно еще и просто на сверхбольшой скорости нестись, но там очень уж топлива расход большой… Никакие реакторы не выдерживают, даже энергены лопаются. Так только самые огромные корабли делают, которым в гипер опасно входить. Ну, знаешь, в которых больше пятидесяти километров… У них реакторы очень большие . Нет, Мишенька, наш «Вурдалак» — штука такая скоростная, что с нами мало кто может… кхм… посоперничать…
— Попробуйте, пожалуйста, — подошел к ним Дельта.
В одной из четырех рук он держал поднос с несколькими пластиковыми мисочками. То, что в них лежало, выглядело и пахло весьма аппетитно.
— М-м-м, как вкусно! — оценил Михаил, почти мгновенно умявший одну из порций и потянувшийся за второй. — Что это?
— Мочевой пузырь гигантского морского ежа с Протея, политый его же желудочным соком, — ответил робот.