— Будешь жрать, что дадут! — брызнула в него слюной Джина, не замечая, что ее обворовывают. — Значит, сейчас мы будем готовить паштет… то есть, это вы будете его готовить, а я буду вами, дураками, командовать. Для начала нам понадобится… м-м-м… молоко, мука, масло и яичные желтки. Включай конвертер.
Николай и Дитирон озадаченно уставились на этот прибор, причем каждый надеялся, что приказ был обращен к другому. Денисов просто не умел управлять этой штуковиной, а конечности Дитирона совершенно не приспособлены для сенсорной системы конвертера. Хотя и управлять он тоже не умел.
— Чего ждем? — поинтересовалась Джина голосом, холодным, как вершина Джомолунгмы.
В конце концов до нее дошло, что криком и ругательствами тут не поможешь — ничто в этом мире не сможет обучить двух столь примитивных существ работать с точными приборами раньше, чем все на борту перемрут от голода.
— Хорошо… — многообещающе поджала губы она, демонстрируя всем и каждому, что на самом деле ничего хорошего не видит. — Хорошо… Конвертером займусь я, потому что сегодня я очень добрая. А вы двое… Ты, коротышка, займешься зеленью — петрушку, укроп, сладкий перец, зеленый салат и… и… и парочку ма-аленьких острых перчиков, — облизнулась Джина.
— Берешь все это и мелко-мелко рубишь. А ты, твердоголовый, отвечаешь за мясо. Берешь полкило, снова мелко-мелко рубишь и слегка обжариваешь. Хотя погоди-ка… Нет, полкило — это если на меня одну. А с нашим жирдяем… бери уж сразу килограмм двадцать… нет, двадцать пять, чтоб он наконец-то наелся… Вопросы есть?
Вопросов не было. Денисов послушно разыскал в консерватории все вышеназванное и начал рубить. Дело нехитрое — подумаешь, зелень нашинковать… Одновременно он с большим любопытством поглядывал, как дела у Дитирона. Там было на что посмотреть.
Уу-де-шуу действовал очень лихо. Он даже не сходил с места — просто выбрасывал из паутинных бородавок нити на нужную длину и подтягивал все необходимые предметы поближе к себе. Так он откопал в консерватории внушительный кусок мяса (филейную часть гигантского янусского вепря), прикинул вес, взвесив его на паре паутинок, и тут же подчистил языком лишнее. Потом подтянул к себе разделочную доску и специальный инструмент уу-де-шуу — обычный нож-тесак, только вместо рукояти широкое медное кольцо. Дитирон надел его на правый бивень и начал рубить мясо, разбрызгивая во все стороны крохотные кусочки. Их прямо в воздухе перехватали нити, словно сами собой вылетающие из бородавок. Левым бивнем он в это время придерживал доску, чтобы не улетела.
— Аккуратнее, тупица! — деловито пнула его Джина, когда ей в лицо брызнула струйка крови. — Мясоруб долбаный…
— Блин, краля, ты не серчай на убогого! — попенял ей Денисов, заметив, как озадачилась морда Дитирона, не понимающего, за что его ударили. — Он же нечаянно, понимать надо!
— Понима-ать… Молчи и работай, а то я и тебя…
Из крана конвертера тем временем потекла густая желтая масса — яичный желток. Остальные ингредиенты Джина уже сделала. Она перемешала все добытое из недр этого хитрого прибора в огромном чане, добавила соли, горчицы и буляхнула добрый стакан лимонного сока. У Николая моментально заедрило в носу — он страдал аллергией на цитрусовые.
— Апсик! — как-то очень по-детски чихнул он. — Апсик!
— Отворачивайся, когда чихаешь, придурок! — прошипела на него Джина.
— Е-мое, так я и отвернулся! — оскорбился Денисов. — Во, зырь, на травку ни капельки ни попало!
— Ты отвернулся в мою сторону, дурак! — коротко ударила его в плечо десантница, другой рукой обтирая лицо. — Уж лучше б ты зелень обрызгал!
— Второй пилот, как дела? — ожил экранчик на стене. — Через час мы уже выходим из гипера — обед скоро?
— Капитан, забери моя отсюда! — пожаловался Дитирон, с трудом орудуя огромной жаровней. Его паутинные «руки» плохо переносили жару, превращаясь в нечто вязкое, похожее на жидкое тесто. А потом и вовсе растворялись с тихим шипением. — Джина злой, мучит моя!
— Не мучит, а воспитывает, — сухо поправила его та. — Сейчас все будет, капитан, уже заканчиваем. Если б не эти тупицы, давно бы уже…
— Второй пилот, за действия бойцов всегда отвечает командир, — перебил ее Моручи. — Бойцы облажались — командир облажался. Если обед запоздает, я накажу тебя, а не их.
— Слышь, мужик, а тебя как по батюшке? — спросил Денисов у Дитирона, пока офицеры выясняли отношения.
— Моя не понимай.
— Ну, папу твоего как звали?
— Хурум.
— Ага… Слышь, Хурумыч, а как капитан эту гадючку накажет? Морду, что ль, набьет? Или зарплату урежет? Или в звании понизит? Или в угол поставит?
Дитирон крепко задумался.
— Ага… Слышь, Хурумыч, а как капитан эту гадючку накажет? Морду, что ль, набьет? Или зарплату урежет? Или в звании понизит? Или в угол поставит?
Дитирон крепко задумался. Из его широко раскрытой пасти потекла тоненькая струйка слюны — у уу-де-шуу это соответствует нашему наморщенному лбу. Такое обилие вариантов поставило неандертальца в тупик.
— Моя думай, что не бить, точно, — глубокомысленно заметил он. — Джина люби, когда она бить.
— Да не, ты не понял, — досадуя на тупого инопланетянина, постучал ему по спинному щитку Денисов. — Наказание — это когда тебя бьют! Блин, я уж понял, что эта краля садистка похлеще того маркиза!