— Управлять умеешь? — с явной насмешкой в металлическом голосе прозвенела Фрида. Она тоже видела этот экран, как, впрочем, и все, происходившее в его, Ежова, мозгу. — Помочь?
— Разберусь, — поморщился он, пытаясь хоть как-то рассортировать лавину информации, содержащуюся в этом крохотном приборе.
И через некоторое время действительно кое-что нашел. Мелочь, ерунду, но она добавилась к другим фактам, уже известным, и в сочетании с ними превратилась в настоящую бомбу!
Соазссь успел куда-то исчезнуть, а Косколито и Фриде сейчас было не до разговоров — «Вурдалак» скоро должен был покидать гипер. Поэтому Ежов покинул мостик — ему нужно было найти кого-нибудь, чтобы расспросить о том, что он только что узнал. Лучше всего, конечно, Койфмана — старикан был самым говорливым созданием на этом корабле.
Поиски затянулись. Да, «Вурдалак» был далеко не самым большим звездолетом из возможных, но все же достаточно просторным — в своем теперешнем виде он был рассчитан на экипаж из пятнадцати человек.
А в наличии было только тринадцать.
Кроме капитанской каюты имелось еще четыре обычных — трехместных. В одной из них жили Койфман, Косколито и Соазссь, в другой женщины — Джина и Фрида, в третьей Остап и Дитирон. Бывший гладиатор занимал вдвое больше места, чем среднее разумное существо. Такое, как человек — люди почти по всем показателям были самыми что ни на есть средними.
Четвертая каюта временно пустовала.
Разумеется, роботы в спальных местах не нуждались — они время от времени отключались на подзарядку, но это случалось не слишком часто. Рудольф спал в реакторе, а Сиреневый Бархат в лазарете.
На камбузе тоже никого не нашлось, кроме бурлящей кастрюли с каким-то варевом. Вопреки ожиданиям Ежова, плиты и кастрюли к семьдесят второму веку отнюдь не ушли в небытие.
Примерно половину камбуза занимал огромный консерваторий — прибор, в свое время заменивший холодильник. Работал он на совершенно ином принципе — там, внутри, поддерживалось поле стасиса, до предела замедляющее любые биологические процессы. По сути, остановка времени. Продукты, во всяком случае, не портились.
Еще здесь стоял другой прибор — пищевой синтезаторный конвертер. В него поступали все органические отходы — даже самые отвратительные. И он преобразовывал их в другие органические вещества — простейшие компоненты для приготовления пищи. Скажем, тесто. Или картофельную пасту. Или молоко. Полный список состоял из полутора тысяч наименований.
Вообще, «Вурдалак», как и подавляющее большинство звездолетов, циркулировал по замкнутой системе. Органический мусор снова становился едой и вновь отправлялся в желудки, неорганический исчезал в реакторе, позволяя экономить энергию. Вода очищалась и использовалась снова и снова. Какая-то ее часть, вероятно, успела перебывать внутри всех членов экипажа.
Когда Ежов выходил из камбуза, его неожиданно схватили. Причем не руками — его руки и ноги обвили шесть тонких, но очень прочных паутинных нитей, вылетевших из рук Дитирона.
Точнее, не рук — эти шесть отростков на боках уу-де-шуу не имеют ничего общего с руками. Это удлиненные паутинные бородавки, стреляющие липкими нитями, как у некоторых пауков. Настоящих же рук у них только две — мощные конечности, оканчивающиеся изогнутыми костяными пиками, похожими на слоновьи бивни.
Как известно, для разума необходимы три обязательных компонента — развитый мозг или его аналог, сложные чувства, позволяющие получать информацию об окружающем мире, и инструмент для действий. Человеческие руки — один из наиболее типичных вариантов последнего. Однако далеко не всегда. Конечности серранов почти такие же, что и у нас, только когтистые и чешуйчатые, но вот у хуассинов их роль играют раздвоенные щупальца. А Плывущие В Воздушном Океане вообще не имеют конечностей, однако их успешно заменяет телекинез. Очень успешно.
Руки уу-де-шуу совершенно непригодны для тонкой работы — это оружие, и очень неплохое. Зато для такой работы вполне пригодны их паутинные бородавки — уу-де-шуу выстреливают короткие липкие нити, и очень ловко орудуют ими, как люди — пальцами. Со стороны они при этом напоминают кукловода, управляющего марионеткой.
— Моя думай, твоя убить капитан! — гневно промолвил Дитирон, подтягивая добычу поближе. Именно так уу-де-шуу охотились на своих планетах. — Моя долго ждать момент, пока никто не быть рядом!
— Елы-палы, братан, прекрати! — возмутился Ежов, обрывая одну из нитей. — Не убивал я никого!
Оборванную нить тут же сменила другая — паутинные железы уу-де-шуу могут выдать до сотни метров паутины зараз. Но Дитирону не понравилась легкость, с какой его тенета порвали — он привык к более хлипкой добыче.
Бронированный монстр начал выплевывать липкие нити с утроенной скоростью, заматывая Михаила в кокон.
Его подтянули вплотную к могучим рукам-бивням, и он с ужасом представил, как эти костяные пики пронзают его насквозь. А потом Дитирон вполне может его сожрать — уу-де-шуу предпочитали жарить мясо на кострах, но не брезговали и сырьем. Племя Дитирона не слишком увлекалось каннибализмом и себе подобных ело только в особых случаях, но в том-то и дело, что Ежов отнюдь не был ему подобным…