Иной раз получалось само. Она не сразу выучилась управлять собой. Можно обойтись и без песни, просто сидеть и молчать; не в песнях дело, не в словах, даже не в намерении и желании. Не нужно хотеть. Тому, кто очень хочет, мир позволит добиться, но никогда не даст даром, просто так, сам не заметив щедрости. Нужно забыть себя, став созвучной миру, и тогда чуть-чуть подкрутить колок…
Но песней удобней.
Айфиджениа сочиняла слова.
Слушай меня, я слушаю лунный свет…
Переводи его речь на язык молчания,
Накладывай чары.
Чуешь шорох в сухой траве?
Это бродит брага тумана, псы одичалые…
Слушай меня — заря начинает петь,
Переводи ее шелесты речью радости.
Веселые вести:
чуешь шорох в сухой траве?
Это, крадучись, ветер ласковый возвращается.
Слушай меня, смотри, поверни назад…
Шорохом эхо отчаяний, злыми воплями.
Два шага до воли.
Обернись, посмотри в глаза.
Призываю силу, защиту, верного воина!
Слушай меня — я слушаю лунный свет.
Слушай меня — я слушаю песнь зари.
Слушай меня — я слушаю сердца стук.
Слушай.
— Собака…
Медичка не вздрогнула. Показалось, что в белой тишине над койками прозвучала ее собственная случайная мысль.
— Собака, — чуть уверенней шевельнулся обметанный рот.
Айфиджениа ахнула, вскочила, наклонилась над изголовьем, ловя сонный затуманенный взгляд.
— Тери, милый?
Мальчик поднял веки, чуть потянулся. Медленно облизал губы. Ифе счастливо, неверяще улыбалась.
— Ну привет, — гундосо сказал где-то вдали Счастливчик Джек.
— Черт возьми! — прошептал Ривера, уставившись в экран горящими глазами. — Черт возьми!
Лурдес покосилась на него настороженно.
— Она не просто делает это, — на лице Риверы пылало вдохновение. — Она знает, что делает. Она умеет! Это невероятно.
Внутри голограммы сидела маленькая майор медслужбы, знающая, что к ракетоносному фрегату «Миннесота» приближается враг. По одну сторону от нее лежал мертвец, по другую — спящий. Майор Никас сидела и задумчиво перебирала струны гитары. Что-то напевала под нос.
Потом утомленно опустила голову, и на обечайку инструмента упали темные капли.
…через две минуты после появления «Древнего Солнца» в зоне сканирования.
Сайрус встал. Ноздри его раздувались.
— Это невероятно. Лу, ты понимаешь, что это значит? — Ривера схватил ее за плечи, грубовато встряхнул. Лурдес не пыталась высвободиться, лишь усмехалась ему томной сытой усмешкой. — Она делала это сознательно! Мы победили!
Он схватил Лурдес в объятия и оторвал от пола. Та ахнула от неожиданности, вцепилась в широкие плечи. Сайрус закружил ее по комнате и, поставив, наконец, на ноги, жадно поцеловал.
Ксенолог не ошибался, местра Гарсиа действительно не любила сублимироваться. Она находила Риверу отличным самцом. Научные заслуги, звания и посты адмиральского консультанта выступали в роли убитых мамонтов. Лурдес была умна по-женски, умна и тщеславна. Сексуальная связь, вид сильнейшей магии, приобщала ее к великому больше, чем работа, которую она выполняла для Сайруса.
О да.
Азаров, Джеймсон, Ривера. Физика, генетика, ксенология. Трое величайших. Пусть, пусть третьего еще не успели оценить сполна, все еще впереди…
«Известно, что человек сам формирует окружающую его реальность, — сказал он. — Но некоторым это удается лучше других». Пока на земле, в питомнике биологического оружия, ксенологи-теоретики ищут орган, диапазон частот, волну, на которой экстрим-операторы разговаривают со своими драконами, Сайрус Ривера дерзко идет дальше. Ставя неизвестные способности расы Homo на службу ей самой.
Местра Гарсиа легко и сладко улыбнулась лучшему из мужчин.
— Итак, — сказал Ривера. — Айфиджениа Никас. Уменьшительное звучит как «Ифе»… Ифе.
Помолчал. Желваки играли на скулах, точно он перекатывал имя на языке, желая распробовать вкус.
— If. «Если». Символично. Если что-то может случится теоретически, она способна заставить это случиться…
На столе под картой, отражая ее синеватое свечение, лежал листок электронной бумаги, исписанный дурным почерком от руки. Буквы и точки в овалах, стрелки, короткие неразборчивые фразы. Уже позади разработка плана в трехмерности, многократные обсуждения, бесчисленные правки, бессонница… это самый старый, первый набросок, грубый черновик.
Диспозиция, общая тактика, предполагаемые действия противника, вспомогательные удары боевых групп «Шторм», «Янтарь» и «Акинак». Пути отступления.
Битва у Ррит Айар.
Битва за Третью Терру.
…двадцать три часа тридцать минут по условному земному времени. Первый ударный флот неуклонно шел намеченным маршрутом. Флагман, тяжелый крейсер «AncientSun», первый представитель нового типа кораблей «Тодесстерн», неторопливо достраивал себя изнутри. Дневная смена располагала личным временем, включалась в работу ночная. Индекс целостности приближался к ста процентам.
В помещениях, отведенных для отдыха личного состава, сержант Джек «Лакки» Лэнгсон в нарушение устава пил бессовестно разведенный спирт и развлекал женщин.
Но это к делу не относилось.
— Что за чушь вы несете? — спросил адмирал Луговский без раздражения, с одним любопытством.
Китель висел на спинке кресла, галстук был ослаблен, верхние пуговицы сорочки — расстегнуты. Адмирал только что провел сеанс прямой связи с Землей и испытывал сильное нервное утомление. Впрочем, положение вещей его устраивало. Средства нашли, марсианские верфи форсировали строительство, имелись все шансы, что «Ямамото» успеет на помощь «Солнцу». Кроме того, флот наконец-то получил дополнительный мобильный док. Пусть не новый. Дефицит места в доках не давал Луговскому покоя.