Транспорт с подкреплением, скорее всего, отправят, уже получив отчет о выполнении боевой задачи.
О потерях.
Как жаль, что красу и пышность терранской биосферы нельзя жечь и травить… «Строжайше воспрещается наносить повреждения биоценозам планеты».
Тоже вопросец.
— Не засти солнце, — угрюмо процедил Лакки.
— Мыслишь? — не обидевшись, но и не собираясь выполнять просьбу, поинтересовался Свен.
— Что, заметно?
— Есть слегка. Я тут подумал…
— Коллега.
Прозрачные холмы голограммы плыли под лучами лилового солнца.
— Я подумал, ты вроде парень умный, — рассудительно продолжал Свен.
Джек-яйцеголовый от такого даже обалдел слегка.
— Капитан хочет приказ нарушить. Хоть на десять километров вокруг Города лес пожечь, — сказал Свен.
— Ну и хорошо.
— Я вчера ходил в лес. И нашел ту хрень, из-за которой запрещают калечить биоценозы. Теперь не знаю.
— Какую хрень? — Лакки понимал, что его разводят как маленького, но любопытство было сильнее.
— Пошли.
Свен всегда был спокоен как удав, но сейчас гляделся особо глубокомысленным. Он направился за ограждение лагеря так уверенно, точно был экстрим-оператором и в реальном времени получал от дракона отчет о безопасности передвижений. Лакки скорчил гримасу, поколебался.
Без возражений двинулся следом.
Шли недолго. Сначала мачете орудовал Свен, потом Джек сменил его, извлекши на свет свою гордость — трофейный нож. Здесь уже ходили до них. То, что стлалось под ноги, что на Земле именовали бы нехоженой чащей, на Третьей Терре называлось тропой. Чаща высилась справа и слева; ее не сокрушил бы ни один клинок.
Лакки уже задался вопросом, кто и как проложил эту дорогу, если не видно следов огня или техники, когда Свен сказал:
— Это охотничья тропа слонольвов.
Счастливчик икнул и нашарил автомат.
— Они вечером выйдут, — хладнокровно закончил Свен и нырнул под громадный мохнатый лист.
За тем открылась поляна.
Поляна — не поляна, душно-благоуханный лесной альков… бирюзовые, лиловые, сиреневые кругом уходили ввысь живые занавеси листвы. Как вода в омуте, как подземный лед в областях вечной мерзлоты здесь застаивался ночной мрак. Далеко над головой кроны сходились шумящей крышей, лишь редкие лучи достигали травяного ковра. Тускло поблескивала между валунами вода — озерцо, болото, просто невысыхающая лесная лужа…
Оба инопланетных гостя остановились, молча; в этом месте действительно казалось, что явился в чужой дом.
Ксенолог вздохнул.
— Вот, — кратко сообщил он, наклонился и мазнул пальцем по поверхности камня.
На пальце осталось белое. Текучая, вязкая, неприятная с виду слизь, похожая то ли на жидкую плесень, то ли на сопли, то ли на еще какое физиологическое выделение…
Адъютант поднес гадость к носу Лакки, и тот скривился.
— Это что? — буркнул он. — Чертова молофья?
— Почти, — кивнул адъютант. — Это стратегическое сырье.
Причина, по которой командованию так нужен был научный центр.
Причина, по которой он строился вдали от Города.
Причина, по которой Луговской повел «Древнее Солнце» к Третьей Терре, не самой близкой из колоний, не самой старой, не освоенной прочнее других.
Квазициты.
Форма жизни, не существующая на планете Земля.
В пору седой древности — или ранней юности, в зависимости от того, как считать — в ту далекую пору, в архее и протерозое природа Земли ставила эксперимент.
В пору седой древности — или ранней юности, в зависимости от того, как считать — в ту далекую пору, в архее и протерозое природа Земли ставила эксперимент. Их было много, экспериментов, вымерших, уступивших в борьбе за выживание, навеки пропавших в осадочных пластах, оставив по себе лишь редкие кости, окаменелости, породы со следами деятельности бактерий. Продолжали эволюцию другие, чтобы уступить место миллионом или миллиардом лет позже, чтобы переродиться до неузнаваемости или закостенеть живым ископаемым. Таким же экспериментом была сама жизнь.
Некогда, в архее и протерозое, Земля породила подобие квазицитов: переходный этап между минералом и живой клеткой. Уже нельзя установить, какими свойствами обладало это полусущество. Как и множество других экспериментов, этот не удался, оставив о себе лишь смутные палеонтологические свидетельства. Псевдожизнь уступила место истинной жизни.
На Терре-3 они мирно уживались миллиарды лет, вступив, по предварительным исследованиям, в подобие симбиоза.
Все это майор Хольм изложил Джеку предельно лаконично. Лэнгсон решил воздержаться от вопросов: понимал, что Свен опять что-то пересказывает. Ни биологом, ни палеонтологом майор не был и пояснений дать не мог.
— И чего из них делают? — единственное, что спросил Лакки. К науке это не относилось, а значит, Свен мог и знать ответ.
— Новое оружие, — вздохнул тот и непонятно добавил, — а может, не оружие. Мне объясняли, но это хрен знает что. Это вообще невозможно представить. Мне показывали.
— А пояснее нельзя? — буркнул Счастливчик.
— Увидишь, — лаконично ответил ксенолог. — Охренеешь.
Помолчал.
— Ррит, говорили, тоже поняли, — Свен покривился. — Вроде как хотели под себя подгрести. Но мы все равно на шаг впереди. Так сказали.
«Сказали — могли и соврать», — перевел для себя Лакки, и под ложечкой засосало тошнотно.