— Значит, я все правильно понял… — проговорил Макферсон, глядя в пол. — Это он. Извини.
— За что?
— Я помню про наш договор. Я забылся. Так когда тебя ждать?
Лилен прерывисто вздохнула. В груди было тяжело, точно там лежал камень.
— Скоро. Майк, тут… это… дела. Я же мастер. Я вроде как… работаю.
— Это связано с расследованием? — понял тот.
— Да.
— Ясно.
Он встал. Потом сел. Вызвал официанта и попросил счет, решив напоследок заплатить за не свою девушку.
Нужно было продержаться еще несколько минут и как-то разрядить обстановку.
— У местры Анжелы все хорошо, — под нос себе сказал он. — Она беспокоилась за тебя, и местер Игорь тоже… И Улянка.
— Я им позвоню, — пообещала Лилен. — Просто тут… суматоха такая была…
Майк сложил руки на коленях, как ребенок.
— Я… — и вдруг вскинулся, спохватился, забавно уцепив себя за нос. — Я опять забыл, вот дурак!
— О чем?
— Наследство, — заговорщицки прошептал он, подавшись к ней. — Тайное. Биопластик.
Катилась по циферблату секундная стрелка, поблескивая теплым золотом. Алентипална разглаживала салфетку, расправив ее на коленях, — бездумно, ритмичными механическими движениями. Иные нити уже растянулись не в меру.
Что-то происходит.
Не бывает и секунды такой, чтобы ничего в мире не происходило. Чувствуй только надвигающуюся грозу, маленькая певчая птичка, и ты успеешь сняться с ветки прежде, чем в дерево ударит молния…
Корректоры не бывают уравновешенными людьми. Даже внешнее спокойствие встречается редко, оно — плод большого опыта, долгой работы над собой, или же маска, зерцало, щит. «Если бы я могла положиться на Данг!» — первая в течение долгого времени мысль, сложившаяся словами. Среди старшего поколения больше нет сильных специалистов, есть только опытные и умелые, а это, что ни говори, не всегда заменяет незамысловатую мощь. Дети Эрэс — целая россыпь жемчужин: Светочка, Димочка, Ниночка, Женечка, Олечка… но они еще дети, и каждому надо с собой совладать, прежде чем подчинять случайности.
Местра Надеждина ждала.
…Мультяшка и Анастис вошли одновременно — хрупкая корректорша проскользнула у Чиграковой под локтем.
— Алентипална! — шепотом простонала Нина. — Баба Тиша!
Та подняла лицо.
— Ниночка?
— Тут такое… там такое! Там… Света…
— Тихо-тихо, спокойно, — амортизатор Высокой тройки мигом очутился рядом с Мультяшкой, начинающей впадать в истерику. Присел на корточки. — Давай лапу. Вот так. А теперь пусть Настюша расскажет, что случилось. Я душой чувствую, что явились вы, девчата, с одним и тем же.
— Элия Наумович, — Чигракова беспомощно покосилась на дрожащую Нину, — Кайман звонил. И с Таисией я переговорила.
— Что случилось? Покороче.
— Если совсем коротко, то безопасность визита толком не пропета. Здоровье Флейты под вопросом. В раскладе появились новые действующие лица, Кайман не в состоянии просчитать события и просит инструкций.
— Оп-паньки… — выговорил Ценкович и поднялся. Ухватил себя за бороду. — Что со Светой?
— В питомнике отработал «Скепсис»…
— Я помню.
— Кайман боится, что Ксеньку раскрыли. И выдали дезу.
— Доказательства?
— Никаких.
Борода выдохнул и сел.
— Я так с вами курить снова начну, — пожаловался он.
— Элия Наумович, — несчастным голосом сказала Чигракова. — Свету… похищали.
Мультяшка, прижавшаяся к коленям Алентипалны, тихо заплакала.
Глава пятнадцатая. Дикий Порт
По белой степи на вороном жеребце скачет Тень, дитя рая.
Солнце подымается над столицей, отражаясь в бесчисленных зеркальных поверхностях. Ровный молочный свет раскрывается веерами радуг, водопады искр летят к земле со светящихся игл небоскребов. Деловой центр Степного не засыпает никогда: на каждой колонии, в каждом городе свое время суток. Транспланетный уровень ведения дел не позволяет релаксации.
Столица Урала юна. Еще живы ее строители, первопроходцы, помнящие, как нарекались моря, равнины, хребты, как сшибало с мест жилые модули в сезон ветров, как ждали с Земли караванов с пищевыми концентратами. Внуки первопоселенцев научились смотреть на землян свысока.
Столица выстроена по единому плану, каждый ее район уникален, каждый — произведение искусства. Заречье и Старицы, Белокрыши и Каменный Остров, Парковый и Хасановку не спутаешь, даже зная лишь понаслышке. С воздуха Степной похож на букет полевых цветов и, несмотря на юность, уже умеет удивить путешественника.
Правда, радушием он не славится.
Линия рассвета достигает Алмазных гор, в которых нет ни единого алмаза; полупрозрачный минерал точно вспыхивает, играя бликами. В погожий день сияние на горизонте видно на верхних этажах высоток, и не одна влюбленная пара скрепляла обещания, любуясь рассветом со смотровых площадок на крышах.
Берега реки Белой, район сверхдорогой застройки, отгорожены от Степного километрами лесопарка. Летучий остров медленно дрейфует над ним, повинуясь утреннему свежему ветру: эксцентричная прихоть, уединенная вилла. Ее хозяин, поднявшись повыше и воспользовавшись оптикой, сможет различить вдали какие-то постройки, поблескивающие под солнцем. Но даже запросив съемку спутника, нельзя увидеть, как по белой степи на вороном жеребце скачет Тень: район закрыт от свободного наблюдения.