— Она второй раз песню упустила? — печально спросил он. — Или первый? А я не пять и не десять упустил. Не благодари раньше времени.
Солнце помолчал.
— Ты поможешь?
Птиц выгнул белую бровь.
— Я же объяснял, — процедил он сквозь призрак улыбки. — Я эгоцентрик. Я собирался пойти со Светкой на свидание, и я на него пойду.
Полетаев сжал пальцами переносицу.
— Ясно, — и обернулся к Таисии. — Тась, я так понял: жужжалки их монтированы были на э-план — раз, и на «крысу» — два. Армейский камуфляж много энергии жрет, на обычную «крысу» поставить трудно…
— Поставили, — покачала головой Таис. — Иначе спутники засекли бы «крысу» над питомником.
…Здесь-то Лилен понимала, в чем дело. У первой красавицы университета и начинающей актрисы накопился какой-никакой опыт. Да и профессия психолога обязывала. Димочка, в отместку за свою Лену-Кнопку, пытается отнять у Кости его корректоршу. Которую тот воспринимает как маленькую сестренку и совсем не хочет доверять ненормальному Синему Птицу.
Кайман вызвал индексную страницу планетной Сети. Нашел карту полушария, приблизил вид.
— Ну что? — вполголоса сказал он. — Сыграем?
«Аутоагрессия», — думал Птиц. Он не склонен был умножать сущности сверх необходимости и принял версию Тройняшки. Тем более что на своей шкуре не раз испытывал эту подлость, которую подкидывает корректору его нестабильная психика.
Флейта разозлилась и ушла. Не поняв, на кого злилась. Огрызалась на Полетаева, а ненавидела в это время себя саму. И все: хватило. Если обычный человек долго и упорно будет думать, что все плохо и чем дальше, тем хуже — ему действительно станет хуже. Если то же самое будет думать корректор…
Есть же гипотеза, что не было никакого эволюционного скачка.
Психически неустойчивые, вечно в ссоре с собой, социопатичные, с букетом «профессиональных» болезней психосоматического генезиса, когда врачи не могут лечить, потому что не могут поставить диагноз, — корректоры попросту долго не жили.
Без всякого осознанного суицида.
В старину — рак. Совсем в древности — чахотка. И яма в сырой земле.
Иные оставались, коптили тихонько небо. Считали, что если по-настоящему чего-то хочешь, не нужно просить или суетиться — придет само. И им приходило, к мистическому изумлению ближних, у которых метод не действовал. «Если достаточно долго сидеть на берегу реки, однажды увидишь, как по ней проплывет труп твоего врага», — очень по-корректорски это звучит…
А остальные типы так называемой сверхполноценности не обнаружил даже Ривера, потому как не знал, что искать.
«Как по-вашему? — смеялась Ийка-инструкторша на практикуме, — могу я кого-нибудь сглазить? Позолоти ручку, алмазный мой!»
С чего ей приспичило уйти из Эрэс в координаторы? Человек был на своем месте…
«Самым черным образом, Ия Викторовна».
И так тоже. Идешь по улице усталый, невыспавшийся, злой на весь мир — и за тобой тянутся простуды и сердечные приступы, ошибки и неудачи, ссоры и разочарования незнакомых людей, которых ты на самом деле совсем не хотел… впрочем, это Алентипална умеет всем на свете желать добра.
Димочку побочные эффекты его бытия совершенно не беспокоили.
— Играем… — задумчиво протянул он.
Север приобнимал свою блондинку, хотя надобность в том уже отпала: девица Вольф, выбитая из колеи первым в жизни тяжелым опытом, уже пришла в себя и смотрела осмысленно. Насколько подобные ей девицы вообще способны. Сам Шеверинский был мрачен, спокоен и собран, романтические переживания явно отложил на потом, и Димочка позлорадствовал, встретив тяжелый взгляд драконьей царевны.
— Они вас видели, — напомнила Таисия.
Птиц пожал плечами. Скептически покривил рот.
— Разницы нет.
Секунду он колебался, какое задавать направление. На экраноплан? На «крысу», куда монтировалось все хитрое хозяйство Особого отдела? На Флейту Тихорецкую? По логике вещей, то, другое и третью должны были развести по разным точкам — в попытке сбить семитерран со следа.
Карта переливалась. Северный материк Терры-без-номера, напоминающий Евразию. Планета-близнец похожа на Древнюю Землю даже очертаниями материков.
— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать. А кто прячется, тот сам себе злобный ёжик…
Собрание уставилось пятью парами совиных глаз. Даже дракон девицы Вольф что-то сказал на свой лад и постучал по полу хвостом. Усиленное внимание любого другого сбило бы, заставив сосредоточиться на задаче; райской птице нужна для волшебной песни отнюдь не концентрация — наоборот, легкомысленная беспечность. Когда дело серьезное, на что-то другое отвлекаются сознательно. Птиц вполне допускал, что легендарная Ифе Никас действительно пела песни.
Димочка внимания не боялся.
…Всего-то дела — ткнуть пальцем в карту.
Повезет.
Угодишь туда, куда заказывал.
Есть вероятность?
Есть.
Птиц стоял, подбоченившись, покусывал кончик пальца — задумчиво и жеманно. Смотрел сквозь ресницы. Откидывал голову, убирал за ухо пряди, залакированные до состояния перьев.
Сиротка перестала стесняться и, глядя на него, откровенно кривила личико; остальные, лучше понимавшие, что делает Васильев, смотрели спокойно, и только нервозного ожидания в глазах не могли спрятать.
Что-то шло не так.