— Как? — не понял Данила.
— А так, как ты с кошкой какой-нибудь или собачонкой беседуешь.
Парень зыркнул на Упуата. Да, такая «собачонка» и сама с кем хочешь поговорить может. Нерешительно подступил к причалу и погладил теплый борт суденышка. Ему показалось, что дерево под его рукой тихонько вздохнуло.
И тут откуда-то из глубин подсознания сами собой всплыли нужные слова.
— Приветствую вас, о существа, проводящие Ладью над спиной демона зла Апопа; да будет на то воля ваша, чтобы я мог управлять Ладьей своей и уложить в бухты канаты ее в покое…
С каждым новым словом Ладья Миллионов Лет все больше и больше преображалась. И вот уже у берега вместо полузатопленной развалюхи красуется новенькая, пахнущая смолой, пенькой и парусиной барка, на борту которой сияют золотые иероглифы: «Месектет».
Один за другим поднялись по сходням на палубу Ладьи члены ее экипажа: Данька — Ра-Атум, Эля — Исида, Упуат, Тот, Хнум, Хепри, Ху. Последним, бранясь и проклиная все на свете, взошел Владилен Авессаломович Кириенко. Как только его нога коснулась палубы, раздался удивленный девичий крик:
— Смотрите, смотрите!
— А, где, что такое?! — испуганно завертелся юлой капитан.
— Между прочим, — похвастался Упуат, — я первым заметил.
— И я тоже, — присоединился к нему Хепри.
— Да о чем вы? — сделал Кириешко умоляющие глаза.
Все нетеру, выстроившись в одну линию, чинно поклонились растерявшемуся военспецу, а Языкатый с дрожью в голосе изрек:
— Сенеб тебе, Сокол — Гор Бехдетский, вечный спутник и друг Светлого Ра-Атума!
— Ни хрена себе! — только и выдавил из себя капитан, когда, схватившись руками за лицо, почувствовал, что на месте носа у него вырос огромный птичий клюв, а гладко выбритые щеки покрылись шелковистыми перьями. — Мама родная, узнаешь ли ты теперь своего сына?!
— Отдать швартовы! — скомандовал Хепри. Члены команды переглянулись. Опыта хождения на судах ни у кого не было.
Вообще-то Данька полагал, что, как только они взойдут на Ладью, она, словно по мановению волшебной палочки, сама снимется с якоря и поплывет, куда ее нос глядит. Выходит, ошибся. Свесившись с правого борта, он сложил руки рупором и прокричал, обращаясь к бомжам:
— Эгей, станичники! На поллитру заработать хотите?
— Ась?! — живо отреагировали демоны, отлепившись от вожделенного бака. — А не шутишь, батька?
— Да шоб я так жил! — побожился Ху.
Парочка вразвалку приблизилась к берегу. Старший из демонов, похлопав по борту, одобрительно крякнул.
— Чавой делать-то надоть?
— Да канаты отвязать от кнехтов (это вон те деревянные тумбы) и дернуть хорошенько.
Младший демон пощупал толстенный швартовочный трос, крякнул и почесал в затылке:
— Не, силенок не хватит.
Младший демон пощупал толстенный швартовочный трос, крякнул и почесал в затылке:
— Не, силенок не хватит. Тут надобно жмуриков кликнуть на подмогу.
— Ну, так действуй! — прикрикнул Упуат, которого вся эта волокита уже начала нервировать.
— Не, — осклабился старший. — Нас не послухають. Гордые больно. Пущай вот он покличет.
Ткнул грязным пальцем с обкусанным когтем в сторону Данилы.
— Давай, Джеди! — подбодрил его Языкатый. — Сегодня твой бенефис!
Парень вышел на самый нос Ладьи, туда, где на флагштоке развевался стяг Мехена, и громким голосом, четко выговаривая слова, обратился к пустоте:
— Знайте и помните! Вы после смерти не превратились в прах, а воскресли для вечной жизни в Амдуате потому, что о вас заботятся люди, живущие на Земле. Позаботьтесь же и вы о том, чтобы путь нашего корабля был легким.
Едва последнее слово слетело с его уст, как началось нечто невообразимое. Со всех сторон к пирсу потянулись полупрозрачные тени. Большие и маленькие. Мужчины, женщины, дети. По мере приближения к кораблю они все явственнее обрастали плотью, и вот уже на берегу столпилась масса созданий, некогда бывших людьми.
Демоны, взявшие на себя роль прорабов, разделяли всех на группки и расставляли у канатов. То тут, то там возникали перепалки из-за того, что кому-то не хватило места. Вошедшие в азарт бомжи щедро отвешивали недовольным подзатыльники, впрочем, тут же находя для них работу.
— Всем, всем достанется! — сулили щедро.
— Рабы, они и на том свете рабы, — угрюмо констатировал Гор-Кириешко.
— Ты не прав, — мягко осадил его Даня. — Для них это дело чести и способ избавления от вечных мук. Это все, так сказать, грешники. Прикоснувшись к канатам и став сопричастными к плаванию Ладьи, они искупают свои грехи и освобождаются.
— А-а, — протянул Владилен Авессаломович Бехдетский. — Тогда понятно.
И, уже обратясь к неразлучной демонской парочке, стал давать указания:
— Вон этого, маленького, поставь в середину цепи! А ту женщину сразу за тем громилой. Так ей полегче будет.
Не удовлетворившись расторопностью «прорабов», он сам спустился на землю и принялся лично руководить процессом. Через полчаса вернулся и залюбовался делом рук своих.
— Картина Репина «Поплыли». Эй, бурлаки, с богом!
Плавание началось…
— Набулькай-ка и мне с-стопарик! — палец Кириешко уперся в бутыль.
— Да ты что, это ж сикера!! — ужаснулся Тот, взявший на себя роль виночерпия. — Людям нельзя! Пей свою «Оболонь», тоже неплохой вариант.