Миск недоверчиво посмотрел на меня.
— Это яйцо царей-жрецов, — сказал он. Но тут его антенны уныло обвисли. — Да, его могли уничтожить, — согласился он.
— И, вероятно, уничтожили.
— Несомненно.
— Но ты не уверен.
— Не уверен, — сказал Миск.
— Ты можешь послать на поиски имплантов, — предложил я.
— Имплантов больше нет, — ответил Миск. — Мы их всех отозвали и изъяли контрольную сеть. Они могут вернуться в свои города или остаться в рое, как захотят.
— Значит вы добровольно отказываетесь от наблюдений.
— Да.
— Но почему?
— Нельзя подвергать имплантированию разумные существа, — сказал Миск.
— Я думаю, ты прав, — согласился я.
— Смотровая комната долго не войдет в строй, а когда войдет, мы будем наблюдать только за объектами на открытой местности.
— Может, вы разработаете такой сканер, который проникал бы сквозь стены, землю, крыши, — предположил я.
— Мы работаем над этим, — сказал Миск.
Я рассмеялся.
Антенны Миска свернулись.
— Если вы сохраните свою власть, что вы собираетесь с нею делать? — спросил я. — Будете заставлять людей подчиняться определенным законам?
— Несомненно, — сказал Миск.
Я молчал.
— Мы должны защитить себя и живущих с нами людей.
Я посмотрел туда, где в темноте светился костер лагеря. Увидел людей, они сидели вокруг костра, поглядывая на холм.
— Так как же яйцо? — спросил Миск
— Что яйцо?
— Я не могу идти сам. Я нужен в рое, да к тому же мои антенны не выносят солнца, не больше нескольких часов, и если я попробую приблизиться к человеку, тот испугается и постарается меня убить.
— Значит тебе нужно найти человека, — сказал я ему.
Миск смотрел на меня.
— А ты, Тарл Кабот?
Я смотрел на него.
— Дела царей-жрецов — не мои дела, — сказал я.
Миск осмотрелся, протянул антенны к лунам и к колеблемой ветром траве. Посмотрел вниз, на лагерь. Вздрогнул на холодном ветру.
— Луны прекрасны, не правда ли? — спросил я.
Миск снова посмотрел на луны.
— Да, — согласился он.
— Когда-то ты мне говорил о случайных событиях и элементах случайности. — Я посмотрел на луны. — Это в человеке случайное — смотреть на луны и видеть, как они прекрасны?
— Я думаю, это свойство человека.
— Ты тогда говорил о машинах, — напомнил я.
— Что бы я ни говорил, — ответил Миск, — слова не могут уменьшить значение человека или царя-жреца. Кто бы мы ни были, мы действуем, принимаем решения, чувствуем красоту, ищем правду и надеемся на будущее своего народа.
Я с трудом глотнул, потому что знал, что надеюсь на будущее человека, как Миск надеется на будущее своего племени, только его племя умирает, и все они, рано или поздно, один за другим, погибнут в несчастных случаях или предадутся радостям золотого жука. А мой народ, он будет жить на Горе — благодаря тому, что Миск и цари-жрецы сохранили этот мир.
— Ваши дела, — сказал я, но на этот раз самому себе, — это ваши дела, а не мои.
— Конечно, — согласился Миск.
Если я попытаюсь помочь Миску, что в конечном счете это будет означать? Разве не отдам я тогда свою расу на милость племени Сарма и царей-жрецов? Или же я тем самым защищу человечество, пока оно не достигнет зрелости, научится жить самостоятельно, пока не составит один мир с теми, кто называет себя царями-жрецами?
— Твой мир умирает, — сказал я Миску.
— Сама вселенная умрет, — ответил Миск.
Его антенны были подняты вверх, туда, где над Гором во тьме ночи горят звезды.
Я решил, что он говорит об увеличении энтропии, о потере энергии, о ее превращении в пепел звездной ночи.
— Будет все холоднее и темнее, — сказал Миск.
Я посмотрел на него.
— Но в конце концов, — продолжал он, — жизнь так же реальна, как смерть, это просто продолжение вечного ритма, и новый взрыв разбросает элементарные частицы, и колесо снова повернется, и когда-нибудь, через бесконечность, которую не смогут рассчитать даже цари-жрецы, будет другой рой, и другая Земля, и Гор; и другой Миск, и другой Тарл Кабот будут стоять на холме в ветреную лунную ночь и говорить о странном.
Миск направил на меня антенны.
— Может, мы уже стояли здесь, на холме, незнакомые друг другу, бесчисленное количество раз.
Ветер теперь казался очень холодным и сильным.
— И что мы делали? — спросил я.
— Не знаю, — ответил Миск. — Но я бы хотел делать то, чего не стал бы стыдиться, о чем не стал бы сожалеть целую вечность.
Его мысли приводили меня в ужас.
Миск стоял, размахивая антеннами, как будто был возбужден.
Потом посмотрел на меня. Его антенны свернулись.
— Я говорю глупости. Прости меня, Тарл Кабот.
— Тебя трудно понять, — ответил я.
По холму к нам поднимался воин. В руке он сжимал копье.
— Что с тобой? — крикнул он.
— Все в порядке, — ответил я.
— Отойди в сторону, чтобы я тебя не задел.
— Не нужно, — ответил я. — Он не причинит вреда.
Антенны Миска свернулись.
— Желаю тебе добра, Тарл Кабот, — сказал он.
— Дела царей-жрецов, — еще настойчивее повторил я, — не мои дела. Не мои!
— Знаю, — ответил Миск и протянул ко мне антенны.
Я коснулся их.
— Желаю тебе добра, царь-жрец, — сказал я.
Я резко повернулся и побежал с холма. Остановился, только когда добежал до воина. К этому времени к нему присоединилось еще два-три вооруженных человека из лагеря. Подошел и посвященный низкого ранга.