Спустя какое-то время цари-жрецы перестали кружить и повернулись ко мне. Одновременно повернули ручки переводчиков.
— Ты Тарл Кабот из города Ко-ро-ба, — сказал больший.
— Да.
— Я Сарм, возлюбленный Матери и рожденный первым.
— Ты глава царей-жрецов? — спросил я.
— Да, — сказал Сарм.
— Нет, — сказал Миск.
Антенны Сарма дернулись в сторону Миска.
— Глава роя Мать, — сказал Миск.
Антенны Сарма расслабились.
— Верно, — сказал он.
— Мне нужно о многом поговорить с царями-жрецами, — сказал я. — Если та, кого вы называете Матерью, главная среди вас, я хочу повидаться с ней.
Сарм откинулся на задние конечности. Его антенны коснулись друг друга и слегка изогнулись.
— Никто не может увидеть Мать, кроме ее ближайших слуг и высших царей-жрецов: рожденного первым, вторым, третьим, четвертым и пятым, — сказал Сарм.
— За исключением трех великих праздников, — добавил Миск.
Антенны Сарма гневно дернулись.
— А что это за праздники? — спросил я.
— Цикл роевых праздников, — ответил Миск, — Тола, Толам и Толама.
— А что это за праздники?
— Это годовщина Ночного Полета, — сказал Миск, — праздник откладывания первого яйца и празднование первого вылупления из яйца.
— И скоро эти праздники?
— Да, — сказал Миск.
— Но даже во время этих праздников никто из низших существ не может увидеть Мать, только цари-жрецы, — сказал Сарм.
— Верно, — согласился Миск.
Меня охватил гнев. Сарм, казалось, этого не заметил, но антенны Миска вопросительно уставились на меня. Вероятно, у него больше опыта общения с людьми.
— Не думай о нас плохо, Тарл Кабот, — сказал Миск, — потому что и для низших существ, работающих на нас, это тоже праздник; даже те, кто работает на пастбищах и на грибных плантациях, освобождаются от работы.
— Цари-жрецы великодушны, — заметил я.
— А люди на равнинах делают это для своих животных? — спросил Миск.
Вероятно, у него больше опыта общения с людьми.
— Не думай о нас плохо, Тарл Кабот, — сказал Миск, — потому что и для низших существ, работающих на нас, это тоже праздник; даже те, кто работает на пастбищах и на грибных плантациях, освобождаются от работы.
— Цари-жрецы великодушны, — заметил я.
— А люди на равнинах делают это для своих животных? — спросил Миск.
— Нет, — ответил я. — Но люди не животные.
— Может быть, люди цари-жрецы? — спросил Сарм.
— Нет.
— Значит, они животные, — сказал Сарм.
Я извлек меч и посмотрел на Сарма. Движение было очень стремительным и, вероятно, удивило его.
Во всяком случае Сарм с невероятной скоростью отпрыгнул на своих согнутых стеблеобразных конечностях.
Теперь он стоял в сорока футах от меня.
— Если нельзя говорить с той, что вы называете Матерью, — сказал я, — поговорю с тобой.
И сделал шаг к Сарму.
Сарм опять отпрыгнул, его антенны возбужденно извивались.
Мы смотрели друг на друга.
Я заметил, что концы его передних лап повернулись, выступили два изогнутых костных лезвия.
Мы внимательно следили друг за другом.
Сзади послышался механический голос переводчика Миска:
— Она Мать, а мы все в рою ее дети.
Я улыбнулся.
Сарм увидел, что я больше не приближаюсь, его возбуждение улеглось, хотя настороженность осталась.
Впервые я заметил, как дышат цари-жрецы: дыхательные движения возбужденного Сарма стали заметнее. Происходят мышечные сокращения живота, в результате чего воздух всасывается в систему через четыре маленьких отверстия по обе стороны живота; через эти же отверстия происходит и выдох. Обычно дыхательный цикл, если только не стоять совсем близко и внимательно не прислушиваться, совсем не заметен, но теперь с расстояния в несколько футов я отчетливо слышал звук втягиваемого воздуха сквозь восемь маленьких мускулистых ртов в животе Сарма; почти тут же через эти отверстия он выдохнул воздух.
Но вот сокращения мышц живота Сарма стали незаметны, и звуков дыхания я больше не слышал. Концы его передних лап больше не поворачивались, в результате роговые лезвия исчезли, снова стали видны четыре маленьких хватательных крючка. Концы их касались друг друга. Антенны Сарма застыли.
Он рассматривал меня.
И не двигался.
Я так и не смог привыкнуть к этой невероятной, полной неподвижности царей-жрецов.
Он отдаленно напоминал лезвие золотого ножа.
Неожиданно антенны Сарма нацелились на Миска.
— Ты должен был анестезировать его, — сказал Сарм.
— Может быть, — согласился Миск.
Почему-то меня это обидело. Мне показалось, что Миск предал меня, что я вел себя не как разумное существо, и Сарм именно этого и ожидал.
— Прости, — сказал я Сарму, убирая меч в ножны.
— Видишь, — сказал Миск.
— Он опасен, — заявил Сарм.
Я рассмеялся.
— Что это? — спросил Сарм, поднимая антенны.
— Он трясет своими антеннами и сворачивает их, — ответил Миск.
Получив эту информацию, Сарм не затрясся и не стал сворачивать свои антенны; снова выскочили лезвия и скрылись, антенны его раздраженно дернулись.
Получив эту информацию, Сарм не затрясся и не стал сворачивать свои антенны; снова выскочили лезвия и скрылись, антенны его раздраженно дернулись. Я понял, что нельзя трясти антеннами и сворачивать их перед царем-жрецом.
— Поднимайся на диск, Тарл Кабот из Ко-ро-ба, — сказал Миск, указывая передней конечностью на плоский овальный диск, на котором на платформу прилетел Сарм.