Морфемы языка царей-жрецов, эти минимальные имеющие значение отрезки речи, в особенности корни и аффиксы, подобно морфемам английского языка, весьма многочисленны. Нормальные морфемы в их языке, как и в нашем, состоят из последовательности фонем. Например, английское «bit» — кусок состоит из одной морфемы, но трех фонем. Аналогично в языке царей-жрецов семьдесят три «фонемы», или основных запаха, используются для создания смысловых отрезков, и одна морфема в их языке может представлять собой сложный набор запахов.
Не знаю, в каком языке: английском или царей-жрецов — больше морфем, но оба языка очень богаты, и, разумеется, простое количество морфем никак не передает сложности словаря, так как слова создаются из комбинаций морфем. Немецкий язык, например, больше ориентируется на комбинации морфем, чем английский или французский. Кстати, мне говорили, что в языке царей-жрецов морфем больше, чем в английском, но не знаю, насколько это верно: цари-жрецы повышенно чувствительны к сравнениям с организмами, которые они относят к низшим. Особенно если эти сравнения не в их пользу. С другой стороны, вполне вероятно, что в их языке морфем действительно больше. Я просто не знаю. Нити для перевода, кстати, примерно одного размера, но это ни о чем не говорит, потому что перевод приблизительный: в английском есть морфемы, непереводимые на язык царей-жрецов, а в их языке есть морфемы, для которых в английском нет эквивалента.
Например, я их языке нет «слова», соответствующего английскому «дружба», а также другим словам с этим корнем. Впрочем, в их языке есть выражение, которое можно перевести как «роевая правда», которое играет аналогичную роль в их образе мыслей. Дружба, насколько я могу судить, это отношения, привязанность, надежность двух или больше индивидуальностей; «роевая правда» имеет более обобщенный смысл, это чувство надежности практики и традиций всех членов роя.
Долго шел я за царем-жрецом по коридорам.
Несмотря на большую массу, они двигался с грацией хищника. Для своего размера он очень легок или очень силен, а может, и то и другое. Двигался он крадучись и одновременно величественно, изящными, почти утонченными движениями; как будто это существо не желало запачкаться, прикасаясь к полу.
Двигалось оно на четырех длинных, тонких четырехсуставных конечностях, а две хватательные, гораздо более мускулистые конечности держало перед собой высоко, на уровне челюстей. Каждая такая конечность заканчивалась четырьмя меньшими, похожими на крюки хватательными отростками, которые обычно складывались и касались друг друга. Впоследствии я узнаю, что в каждой передней конечности есть изогнутые роговые пластины, похожие на лезвия, которые могут выдвигаться вперед; это происходит одновременно с поворотом меленьких хватательных отростков; такое движение выдвигает вперед лезвия, а хватательные отростки отодвигаются назад, под защиту лезвий.
Царь-жрец остановился перед глухой стеной.
Он высоко над головой поднял переднюю конечность и коснулся чего-то не видного мне.
Часть стены отодвинулась, и царь-жрец вошел в небольшое закрытое помещение.
Я последовал за ним, и панель закрылась.
Пол ушел у меня из-под ног, я схватился за меч.
Царь-жрец смотрел на меня сверху вниз, его антенны вздрагивали.
Я отпустил меч.
Я находился в лифте.
Минуты через четыре-пять лифт остановился и мы с царем-жрецом вышли.
Царь-жрец оперся на две задних конечности и небольшим крючком за третьим суставом передней конечности начал причесывать свои антенны.
— Это туннели царей-жрецов, — сказал он.
Я огляделся и увидел, что нахожусь на высокой, обнесенной перилами платформе, с которой открывался вид на обширный круглый искусственный туннель, пересеченный мостами и террасами. В глубинах этого туннеля и на террасах по его сторонам возвышались многочисленные сооружения, в основном в форме геометрических тел: конусы, цилиндры, кубы, купола, шары и прочее
— различных размеров, цветов и освещения, многие с окнами и многоэтажные, некоторые возвышались даже до уровня платформы, на которой я стоял, другие даже выше и уходили вверх, к огромному куполу, который, как каменное небо, нависал над всем туннелем.
Я стоял на платформе, вцепившись в перила, пораженный увиденным.
Лампы, установленные на куполе, как звезды, заливали весь каньон ярким светом.
— Здесь начало наших владений, — сказал царь-жрец, по-прежнему расчесывая золотистые волоски своих антенн.
Со своего места на платформе я видел многочисленные туннели, отходящие на разных уровнях от каньона, вероятно, в другие огромные пещеры, также заполненные сооружениями.
Что это за сооружения, думал я: казармы, фабрики, склады?
— Обрати внимание на лампы, — сказал царь-жрец. — Они установлены для удобства таких видов, как твой. Цари-жрецы в них не нуждаются.
— Значит здесь живут не только цари-жрецы? — спросил я.
— Они установлены для удобства таких видов, как твой. Цари-жрецы в них не нуждаются.
— Значит здесь живут не только цари-жрецы? — спросил я.
— Конечно, — ответил он.
В этот момент, к моему ужасу, рядом появился большой, не менее восьми футов в длину и ярда в высоту, артропод, многоногий, сегментированный, с глазами на стебельках.