Итак, мой рассказ заканчивается.
Но я должен рассказать еще об одном происшествии.
35.
35. НОЧЬ ЦАРЯ-ЖРЕЦА
Это произошло в последнюю ночь.
Я присоединился к группе жителей Ара, некоторые из них помнили меня по осаде Ара, семь лет назад.
Мы оставили ярмарку Се-Вар и огибали Сардар, прежде чем пересечь Воск на пути в Ар.
Мы устроили лагерь.
Сардар все еще был виден на горизонте.
Ночь была ветреная и холодная, и три луны Гора ярко освещали серебристую траву на полях, прихваченную холодным ветром. В воздухе чувствовалось приближение зимы. Накануне был сильный заморозок. Прекрасная дикая осенняя ночь.
— Клянусь царями-жрецами! — воскликнул кто-то, указывая на хребет. — Что это?
Я вместе с остальными вскочил на ноги и обнажил меч, глядя туда, куда он указал.
Примерно в двухстах ярдах от лагеря, в сторону Сардара, утесы которого хорошо были видны на фоне черного звездного неба, показалась странная фигура. За ней вставала одна из белых лун Гора.
Все, кроме меня, испустили крики ужаса и изумления. Мужчины схватились за оружие.
— Надо убить его! — кричали они.
Я сунул меч в ножны.
На фоне самой большой из трех маленьких быстрых лун Гора хорошо выделялись антенны и большая, похожая на лезвие фигура царя-жреца.
— Подождите! — крикнул я, побежал по полю и на небольшой холм, где он стоял.
На меня смотрели два больших глаза, золотых и светящихся. Антенны раскачивали на ветру, но нацелились на меня. На одном глазу виднелся шрам, оставленный лезвием Сарма.
— Миск! — крикнул я, подбежал к царю-жрецу и поднял руки, и он коснулся их антеннами.
— Приветствую, Тарл Кабот, — послышалось из переводчика Миска.
— Ты спас наш мир, — сказал я.
— Для царей-жрецов он пуст, — ответил Миск.
Я стоял под ним, глядя вверх, и ветер развевал мои волосы.
— Я пришел повидаться с тобой в последний раз, — сказал он, — потому что между нами роевая правда.
— Да, — ответил я.
— Ты мой друг, — сказал он.
Сердце мое дрогнуло.
— Да, — подтвердил он, — в нашем языке теперь есть это выражение, и ты научил нас, что оно значит.
— Я рад, — сказал я.
В эту ночь Миск рассказал мне, как обстоят дела в рое. Еще немало времени пройдет, прежде чем установится нормальная жизнь, снова заработает смотровая комната и будет восстановлен поврежденный купол, но люди и цари-жрецы работают над этим рука об руку.
Корабли, улетевшие из роя, теперь вернулись, потому что, как я и опасался, их враждебно встретили города Гора и посвященные. Сами корабли посчитали экипажами такого типа, который запрещен царями-жрецами, и на их пассажиров нападали именем тех самых царей-жрецов, от которых они прилетели. В конце концов те, кто хотел оставаться на поверхности, высадились далеко от своих родных городов и рассеялись как бродяги по дорогам и чужим городам планеты. Другие вернулись в рой, чтобы участвовать в работе по его восстановлению.
Тело Сарма, в соответствии с обычаем царей-жрецов, было сожжено в помещении Матери, потому что он был перворожденным и его любила Мать.
Миск, по-видимому, не таил на него зла.
Я удивился этому, но потом мне пришло в голову, что я тоже не злюсь на него. Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал должным.
Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал должным. Я всегда буду помнить Сарма, большого и золотого, в его последнюю минуту, когда он оторвался от золотого жука и стоял, высокий и прекрасный, в рушащемся рое.
— Он был величайшим из царей-жрецов, — сказал Миск.
— Нет, — возразил я, — Сарм не был величайшим из царей-жрецов.
Миск вопросительно посмотрел на меня.
— Мать не царь-жрец, — сказал он, — она просто Мать.
— Знаю, — ответил я. — Я не ее имел в виду.
— Ну, да, — сказал Миск. — Наверно, величайший из всех живущих царей-жрецов Куск.
— И не Куска я имел в виду.
Миск удивленно смотрел на меня.
— Я никогда не пойму людей, — сказал он.
Я рассмеялся.
Я верил, что Миску действительно и в голову не приходит, что именно его, Миска, я считаю величайшим из царей-жрецов.
Но я так считал.
Он одно из величайших созданий, известных мне, яркий, храбрый, верный, преданный, неэгоистичный.
— А как молодой самец? — спросил я. — Он не погиб?
— Нет, — ответил Миск. — Он в безопасности.
Я почему-то был доволен. Просто, потому что больше нет разрушений, не тратятся жизни.
— Вы попросили людей перебить золотых жуков?
Миск распрямился.
— Конечно, нет.
— Но ведь они убивают царей-жрецов.
— Кто я такой, — спросил Миск, — чтобы решать, жить ли царю-жрецу или умереть?
Я молчал.
— Сожалею только, — продолжал Миск, — что так и не узнал, где находится последнее яйцо, которое спрятала Мать. Теперь народ царей-жрецов погибнет.
Я посмотрел на него.
— Мать говорила со мной. Она собиралась сказать мне, где спрятало яйцо, но не успела.
Неожиданно Миск застыл в позе абсолютного внимания, поднял антенны, насторожил все золотые волоски.
— Что ты узнал? — послышалось из его преобразователя.
— Она сказала только:
— Иди к людям телег.
Миск задумчиво пошевелил антеннами.
— Значит, оно у людей телег. Или они знают, где оно.
— Но ведь за это время его могли уничтожить, — сказал я.