Царствующие жрецы Гора

Я в последний раз осмотрел клетку: учитывая обстоятельства, все вполне подходит.

Я пошел к выходу, и Вика, держа меня за руку, улыбаясь и глядя мне в глаза, пошла со мной.

Я выхода я остановился, и, когда она сделала попытку выйти, задержал ее.

— Нет, — сказал я, — ты останешься здесь.

— Ты шутишь.

— Нет, не шучу.

— Шутишь! — рассмеялась она, вцепившись мне в руку.

— Отпусти мою руку, — сказал я.

— Ты не можешь меня тут оставить, — сказала она, качая головой. — Нет, просто не можешь. Нельзя оставить Вику из Трева. — Она рассмеялась и посмотрела на меня. — Я этого просто не разрешу.

Я смотрел на нее.

Улыбка исчезла с ее губ.

— Не разрешишь? — переспросил я.

Спросил голосом хозяина.

Она отняла руку, отступила и стояла, дрожа, испуганная. Лицо ее побледнело.

— Я не подумала, что говорю.

В ужасе она опустилась на колени, встав в позу рабыни, ожидающей наказания, скрестив перед собой руки, будто они связаны.

— Я не хочу тебя наказывать, — сказал я.

Удивленная, она подняла голову, в глазах ее стояли слезы.

— Бей меня, если хочешь, — взмолилась она, — но, пожалуйста, не оставляй меня здесь.

— Бей меня, если хочешь, — взмолилась она, — но, пожалуйста, не оставляй меня здесь.

— Я тебе сказал, что принял решение.

— Но ведь ты можешь изменить свое решение, хозяин, — умоляла она, — ради меня.

— Нет.

Вика пыталась удержать слезы. Я подумал: может быть, впервые в жизни в важном для нее вопросе она не получила своего у мужчины.

По моему сигналу она робко встала. Вытерла глаза и посмотрела на меня.

— Может рабыня задать вопрос, хозяин?

— Да.

— Почему я должна здесь остаться?

— Потому что я тебе не доверяю, — просто ответил я.

Она отскочила, будто я ее ударил, из глаз ее опять полились слезы. Я не мог понять, почему мои слова так поразили гордую предательскую Вику, но она казалась больше обиженной, чем когда стояла в позе рабыни, ожидая удара.

Я посмотрел на нее.

Она одиноко стояла в центре чистой пластиковой клетки, стояла неподвижно, оцепенело. В глазах ее были слезы.

Я должен был напомнить себе, что передо мной превосходная актриса и множество мужчин поддалось ее изобретательности и лести. Да, я знал, что не дрогну, хотя мне очень хотелось ей поверить, считать ее чувства искренними.

— Так ты приковывала мужчин к рабскому кольцу? — спросил я.

— О, Кабот, — простонала она, — Кабот…

Ничего больше не сказав, я вышел из клетки.

Вика медленно покачала головой и тупо и недоверчиво осмотрелась, увидела матрац, сосуд с водой, контейнеры с грибами.

Я протянул руку, чтобы закрыть дверь клетки.

Этот жест, казалось, встряхнул Вику, она вся задрожала от страха, как прекрасное пойманное животное.

— Нет! — закричала она. — Прошу тебя, хозяин!

Она бросилась ко мне в объятия. Я обнял ее и поцеловал, ее влажные и теплые, горячие и соленые от слез губы встретились с моими, потом я оттолкнул ее, и она упала на пол у противоположной стены клетки. Повернулась ко мне лицом, стоя на четвереньках. Отчаянно затрясла головой, как бы не веря своим глазам; глаза были полны слез. Она протянула ко мне руки.

— Нет, Кабот! — сказала она. — Нет!

Я захлопнул дверь клетки.

Повернул ключ и услышал, как щелкнул механизм замка.

Вика из Трева моя пленница.

С криком она вскочила на ноги и бросилась к двери, лицо ее исказилось, она яростно заколотила кулачками.

— Хозяин! Хозяин! — кричала она.

Я повесил ключ на ремне себе на шею.

— Прощай, Вика из Трева!

Она перестала колотить кулаками по стене и смотрела на меня, лицо залито слезами, руки прижаты к пластику.

Потом, к моему удивлению, улыбнулась, вытерла слезы, взмахнула головой, будто убирая волосы с лица, снова улыбнулась этому глупому жесту.

Посмотрела на меня.

— Ты на самом деле уходишь.

Сквозь вентиляционное отверстие в пластике я слышал ее голос. Он звучал обычно.

— Да.

— Я знала, что я твоя рабыня, но до сих пор не знала, что ты мой истинный хозяин. — Она потрясенно смотрела на меня сквозь пластик. — Странное чувство, — сказала она, — знать, что у тебя есть хозяин, что он может сделать с тобой, что захочет, что твои чувства для него ничего не значат, что ты беспомощна и должна делать то, что он говорит, должна повиноваться.

Мне было немного печально слушать, как Вика перечисляет горести женского рабства.

Потом, к моему изумлению, она мне улыбнулась.

— Хорошо принадлежать тебе, Тарл Кабот, — сказала она. — Мне нравится принадлежать тебе.

— Я женщина, а ты мужчина, ты сильней меня, и я твоя, и теперь я это поняла.

Я был удивлен.

Вика опустила голову.

— Каждая женщина в глубине сердца хочет носить цепи мужчины, — сказала она.

Мне это показалось сомнительным.

Вика посмотрела на меня и улыбнулась.

— Конечно, нам при этом хочется выбирать мужчину.

Это мне казалось более похожим на истину.

— Я выбрала бы тебя, Кабот.

— Женщины хотят свободы, — сказал я ей.

— Да, — согласилась она, — и свободы тоже. — Она улыбнулась. — В каждой женщине есть что-то от вольной спутницы и что-то от рабыни.

Мне слова ее показались странными. Может, потому, что я вырос не на Горе, где мысль о подчиненном положении женщины так же привычна и естественна, как приливы сверкающей Тассы или фазы трех лун.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96