— Я думал, ты ее ненавидишь, — сказал Мул-Ал-Ка.
— Ненавижу, — согласился я.
— Так поступать по-человечески? — спросил Мул-Ба-Та.
— Да, мужчина должен защищать женщину, какой бы она ни была.
— Достаточно того, что она самка? — опять спросил Мул-Ба-Та.
— Да.
— Даже самка мула?
— Да.
— Интересно, — заметил Мул-Ба-Та. — Тогда мы должны сопровождать тебя, потому что хотим научиться быть людьми.
— Нет, вы не должны идти со мной.
— Значит ты не считаешь нас настоящими людьми, — горько сказал Мул-Ал-Ка.
— Считаю, — ответил я. — Вы доказали это, сообщив мне истинные намерения Сарма.
— Значит мы можем идти с тобой?
— Нет. Я считаю, что вы можете помочь мне по-другому.
— Это будет приятно, — сказал Мул-Ал-Ка.
— Но у нас немного времени, — сказал Мул-Ба-Та.
— Верно, — согласился Мул-Ал-Ка, — потому что мы скоро должны идти в помещения для разделки.
Мулы казались опечаленными.
Мулы казались опечаленными.
Я немного подумал и потом устремил на них взгляд, в котором, как я надеялся, было крайнее разочарование.
— Конечно, — сказал я, — вы можете так поступить, но люди так не поступают.
— Нет? — спросил Мул-Ал-Ка, приободрившись.
— Нет? — с неожиданным интересом спросил Мул-Ба-Та.
— Нет, не поступают, — уверенно заявил я.
— Ты уверен?
— На самом деле уверен?
— Абсолютно, — ответил я. — Совсем не по-человечески безропотно отправляться в помещения для разделки.
Мулы долго смотрели на меня, потом друг на друга, потом снова на меня. Казалось, они пришли к какому-то решению.
— Тогда мы не пойдем, — сказал Мул-Ал-Ка.
— Да, — решительно поддержал его Мул-Ба-Та.
— Хорошо, — сказал я.
— А ты что теперь будешь делать, Тарл Кабот? — спросил Мул-Ал-Ка?
— Отведите меня к Миску.
21. Я НАХОЖУ МИСКА
Вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та я зашел в влажное высокое сводчатое помещение, не освещенное лампами. Стены помещения были покрыты веществом, похожим на цемент; в него вделаны многочисленные разного размера камни.
Со стойки у входа Мул-Ал-Ка взял факел мула и сломал его конец. Держа его над головой, он осветил часть помещения.
— Это очень старая часть роя, — заметил Мул-Ба-Та.
— А где Миск? — спросил я.
— Где-то здесь, — ответил Мул-Ба-Та, — так нам сказал Сарм.
Насколько я мог судить, помещение пусто. Я нетерпеливо потрогал цепочку переводчика, который с помощью мулов захватил на пути сюда. Я не был уверен, что Миску позволили сохранить его переводчик, и хотел иметь возможность разговаривать с ним.
Я посмотрел вверх и застыл на мгновение, потом коснулся руки Мула-Ба-Та.
— Вверху, — прошептал я.
Цепляясь за потолок, висели многочисленные темные фигуры, очевидно, цари-жрецы, но с чудовищно раздутыми животами. Они не шевелились.
Я включил свой переводчик.
— Миск, — сказал я. И почти тут же узнал знакомый запах.
Среди вцепившихся в потолок фигур послышался шорох.
Но никакого ответа не последовало.
— Его здесь нет, — предположил Мул-Ал-Ка.
— Вероятно, нет, — согласился Мул-Ба-Та, — иначе он бы ответил. Твой переводчик уловил бы его ответ.
— Поищем в другом месте, — сказал Мул-Ал-Ка.
— Дайте мне факел, — сказал я.
Я взял факел и обошел комнату. У двери я заметил вделанные в стену прутья, которые можно использовать как лестницу. Взяв факел в зубы, я приготовился к подъему.
Неожиданно, держась руками за нижнюю перекладину, я остановился.
— В чем дело? — спросил Мул-Ал-Ка.
— Слушайте, — сказал я.
Мы прислушались и на расстоянии услышали поющие человеческие голоса; пело множество людей; мы слушали минуту-две; звуки пения приближались.
— Вероятно, идут сюда, — сказал Мул-Ал-Ка.
— Нам лучше спрятаться, — предложил Мул-Ба-Та.
Я оставил лестницу и отвел мулов к дальней стене помещения. Тут я велел им спрятаться за упавшими со стен камнями. Сунув факел меж камней, я тоже присел за ними, и мы стали ждать.
Пение становилось все громче.
Это была печальная песня, торжественная и медленная, почти как погребальный напев.
Слова на древнегорянском, который я понимаю с трудом. На поверхности сейчас этим языком не пользуется никто, кроме касты посвященных, которые его используют в своих многочисленных сложных ритуалах. Насколько я мог судить, эта песня, хоть и печальная, гимн царям-жрецам, в ней упоминались праздник Толы и гур. В припеве, который все время повторялся, говорилось примерно следующее: «Мы пришли за гуром, во время праздника Толы мы пришли за гуром, мы радуемся, потому что во время праздника Толы мы пришли за гуром».
Мы продолжали сидеть скорчившись в темноте в дальнем углу помещения. Вдруг дверь распахнулись, и появились два ряда странных людей, они шли парами, у каждого в одной руке факел мула, в другой — нечто напоминающее пустой винных мех из золотистой шкуры.
Я слышал, как рядом со мной Мул-Ал-Ка перевел дыхание.
— Смотри, Тарл Кабот, — прошептал Мул-Ба-Та.
— Да, — ответил я, — вижу.
Вошедшие длинной вереницей в помещение могли быть отнесены к людям, а могли и нет. Выбритые, одетые в пластик, как все мулы роя, но туловища у них маленькие, а ноги и руки необыкновенно длинные для туловища такого размера, ладони и ступни необыкновенно широкие. На ногах нет пальцев, ступни скорее напоминают диски, это своеобразные мясистые подушки, на которых они молча движутся вперед; и на руках у них не обычные ладони, а тоже нечто вроде мясистого диска, который поблескивает в свете факелов. Самой странной особенностью этих существ была форма и ширина глаз: глаза большие, не менее трех дюймов в ширину, круглые, темные и блестящие, как глаза ночного животного.