Корабль Сарма пролетел надо мной, как коршун, и начал кружить. Я мог бы легко сбить его, но моя труба перестала быть оружием.
Здание слева от меня, казалось, подпрыгнуло в воздух и исчезло.
Я понял, что ничего не могу сделать, и потому постарался держаться под нападающим.
Он повернул, но я оставался под ним, близко, слишком близко, чтобы он мог использовать разрушительный конус.
Ветер свистел мимо, меня чуть не отбросило от приборов корабля.
И тут я увидел нечто неожиданное.
Второй корабль Сарма медленно поворачивал, нацеливаясь на своего товарища.
Я не мог поверить в увиденное, но ошибки не было: конус поднимался, нацеливался.
Корабль за мной повернул и попробовал уйти, но понял, что это не удастся, снова повернул и начал нацеливать собственный конус.
Я прижался к поверхности за мгновение до того, как корабль надо мной вдруг молча взорвался в буре металлической пыли, сверкающей в свете шаров-ламп.
Под прикрытием остатков этого корабля я устремился в улицы комплекса и потом зашел сзади последнего корабля. Мой диск двигался неуверенно, он почти не отвечал на команды. К своему отчаянию, я увидел, как последний корабль медленно поворачивается ко мне, как поднимается разрушительный конус. Мне казалось, что я беспомощно вишу в воздухе, ожидая уничтожения. Я понимал, что мне не уйти от действия разрушительного луча. Всем своим весом я обрушился на приборы диска, но они не отвечали. Диск плыл над кораблем противника, нырял носом и оставался в пределах досягаемости конуса. И тут без всякого предупреждения половина моего корабля исчезла, остальная полетела на здания внизу; я схватил серебряную трубу и прыгнул вниз, на палубу вражеского корабля.
Подполз к люку и потянул за ручку.
Люк закрыт.
Корабль начал крениться. Вероятно, пилот услышал удары обломков и решил сбросить их вниз, а может, он просто знает, что я наверху.
Я направил серебряную трубу на петли люка и нажал спуск.
Корабль начал крениться. Вероятно, пилот услышал удары обломков и решил сбросить их вниз, а может, он просто знает, что я наверху.
Я направил серебряную трубу на петли люка и нажал спуск.
Корабль накренился круче.
Труба почти разрядилась, но стрелял я вплотную, и потому даже слабый луч расплавил петли люка.
Я рванул крышку люка, она откинулась, и я повис, держась одной рукой за край, в другой сжимая трубу, а корабль лежал на боку в воздухе. Прежде чем корабль смог повернуться, я бросил трубу внутрь и спрыгнул за ней. И тут корабль перевернулся вверх дном, и я встал на его потолке. Корабль снова повернул, занял нормальное положение, а я нашел свою трубу. Внутри корабля темно, так как экипаж состоял из одних царей-жрецов, но открытый люк давал немного света.
Открылась передняя дверь, и показался царь-жрец. Удивленный, он смотрел на открытый люк.
Я нажал спуск, труба в последний раз рявкнула огнем и окончательно отказала, но золотое тело царя-жреца почернело и было перерезано наполовину; оно по стене скользнуло на пол у моих ног.
За первым показался второй царь-жрец, я снова нажал спуск, но на этот раз никакого ответа не было.
В полутьме я видел, как свернулись антенны царя-жреца.
Я швырнул бесполезную трубу в царя-жреца и ударил его в грудь.
Массивные челюсти один раз раскрылись и закрылись.
Выступили вперед роговые лезвия.
Я выхватил меч, с которым не расставался, и с боевым криком Ко-ро-ба устремился вперед. Но тут же неожиданно нырнул под его вытянутыми передними конечностями и ударил по ним.
Из сигнальных желез царя-жреца полился поток запахов, царь-жрец склонился на бок, устремив ко мне хватательные крюки.
Теперь он волочил живот по полу, но тащился ко мне, щелкая челюстями.
Я проскочил между двумя лезвиями и наполовину разрубил его череп.
По телу царя-жреца пробежала дрожь.
Я отступил.
Так вот как можно убить царя-жреца, подумал я, в этом месте можно нанести смертельную рану, перерезав нервную сеть. Потом мне это показалось маловероятным: здесь располагаются его самые чувствительные органы, антенны.
И тут царь-жрец протянул ко мне антенны, будто я домашний мул. В этом жесте было что-то жалобное. Он хочет, чтобы я причесал его антенны? В сознании ли он? Или обезумел от боли?
Я стоял, не зная, что делать, и тут царь-жрец выполнил свое намерение: повернув большую золотую голову, он прижал антенны к лезвию моего меча и отрубил их от головы; и вот через мгновение, замкнувшись в мире собственной боли, отказавшись от внешнего мира, в котором он больше не царь, он скользнул на стальной пол корабля и умер.
Как я установил, на корабле было только два царя-жреца, один, вероятно, у управления, другой у оружия. Теперь неуправляемый корабль висел там, где его оставил второй царь-жрец, по-видимому, пилот, когда он пошел узнавать, что случилось с товарищем.
В корабле было темно, только через открытый люк пробивалось немного света.
Я наощупь направился к приборам управления.
И здесь, к своей радости, обнаружил две полностью заряженные серебряные трубы.
Направив трубу вверх в рулевой рубке, я выстрелил, чтобы пробить дыру и впустить свет.
Теперь мне стали видны приборы, и я начал их рассматривать.