Мой маленький друг, Торм из Ко-ро-ба, из касты писцов, четыре раза в жизни побывал на ярмарках. Он сообщил мне, что за это время доказал несостоятельность семисот восьми писцов из пятидесяти семи городов, но я не поручился бы за точность его рассказа: мне кажется, что подобно большинству других членов своей касты, да и моей тоже, Торм бывает слишком оптимистичен в описании своих прошлых многочисленных побед. Больше того, я никогда так и не мог понять, как решается вопрос о победителе в спорах писцов, и вполне вероятно, что каждый спорящий оставляет поле боя убежденный, что выиграл именно он. В моей касте — касте воинов — определить победителя все-таки легче, потому что побежденный часто лежит раненый или убитый у ног победителя. С другой стороны, в состязаниях писцов льется невидимая кровь, и доблестные бойцы расходятся в полном порядке, понося своих противников и перегруппировывая силы для завтрашней встречи. Я не виню в этом писцов; наоборот, я порекомендовал бы то же самое членам моей собственной касты.
Я скучал по Торму и гадал, увижу ли его снова. Представлял себе, как он возбужденно наскакивает на автора пыльного свитка, решительным взмахом своего синего плаща сбрасывает с его стола чернильницу, в ярости, как птица, прыгает на стол, провозглашая, что тот или иной писец заново обнаружил мысль, которая уже записана в столетней давности рукописи, известной Торму и, конечно, неизвестной его незадачливому противнику; как он вытирает нос полой плаща, дрожа, подходит к жаровне, набитой углем и обрывками рукописей, которая обязательно горит под столом, независимо от температуры снаружи.
Торм мог находиться где угодно, потому что жители Ко-ро-ба рассеяны царями-жрецами. Я должен отыскивать его на ярмарке; если он здесь, я не должен сообщать ему о своем присутствии, потому что согласно воле царей-жрецов никогда два жителя Ко-ро-ба не должны собираться вместе, и мне не хотелось подвергать опасности маленького писца. Гор станет беднее без его яростной эксцентричности, Противоземля просто перестанет быть собой без воинственного маленького Торма. Я улыбнулся про себя. Если я его встречу, он, конечно, станет настаивать, чтобы я взял его с собой в Сардар, хотя понимает, что это означало бы его смерть, и тогда мне придется связать его его же синим плащом, бросить в канаву и убежать. А может, безопасней бросить его в колодец.
А может, безопасней бросить его в колодец. Торму за всю жизнь пришлось побывать во многих колодцах, и никто не удивится, обнаружив его бушующим на дне еще одного.
Кстати, ярмарки подчиняются торговым законам и содержатся на налоги с лавок и с покупок. Коммерческие возможности таких ярмарок — от обмена валюты до предоставления кредитов — весьма велики; их больше, пожалуй, только на улице Монет в Аре, и здесь с кажущимся беззаботным равнодушием предоставляются и берутся кредиты и займы на ростовщических процентах. Но это не так уж странно, потому что города Гора внутри своих стен выполняют торговый закон, даже против собственных граждан. Если они этого не сделают, ярмарки, разумеется, будут закрыты для жителей этих городов.
Соревнования, которые я упоминал, на ярмарках, как и следовало ожидать, мирные; во всяком случае без применения оружия. Считается преступлением против царей-жрецов окровавить оружие на ярмарке. Должен заметить, что в своих пределах цари-жрецы, по-видимому, гораздо терпимей к кровопролитию.
Схватки с оружием, которые ведутся до смерти, хотя и невозможны на ярмарках, известны на Горе и даже популярны в некоторых городах. Такие схватки, в которых обычно участвуют преступники и обедневшие солдаты удачи, предлагают призы в виде амнистии или золота и финансируются богатыми людьми, желающими получить одобрение населения своего города. Иногда это торговцы, которые хотят вызвать доброе отношение к своим товарам; иногда участники судебных процессов, желающие изменить к себе отношение судей; часто это убары или верховные посвященные, в интересах которых забавлять толпу. Такие схватки, ведущиеся до смерти, популярны, например, в Аре, где их поддерживает каста посвященных, считающих себя посредниками между царями-жрецами и людьми, хотя, как мне кажется, они в целом знают о царях-жрецах не больше остальных. Следует упомянуть, что такие схватки были запрещены в Аре, когда его администратором стал Казрак из Порт-Кара. И это его действие не добавило ему популярности среди могущественной касты посвященных.
Мне, однако, приятно сообщить, что на ярмарках самое опасное соревнование — это борьба, причем смертельные приемы не допускаются. В большинстве случаев состязаются в беге, испытывают силу, соревнуются в мастерстве стрельбы из лука и бросания копья. В других конкурсах встречаются хоры, поэты, и актеры из множества городов играют в театрах во время ярмарки. У меня был некогда друг — Андреас из пустынного города Тор, он принадлежал к касте поэтов и на одной из ярмарок выиграл приз — чашу, полную золота. И, вероятно, излишне упоминать, что улицы города во время ярмарки заполнены жонглерами, кукольниками, музыкантами и акробатами, которые вдалеке от театров соревнуются в своем древнем искусстве, собирая в буйной бушующей толпе медные монеты.