Мы с нашими подручными и
без тебя тут управимся. В городе скоро кончат обедать, а соленая свинина с
бобами, как известно, вызывает жажду. К полуночи у нас будет еще полторы
тысячи долларов.
И вот Энди выходит из «Голубой змеи», и я вижу, как он останавливает на
улице каких-то прохожих и вступает с ними в разговор. Не прошло и десяти
минут, как вокруг него собралась небольшая кучка людей, а вскоре я увидел,
что он стоит на углу, говорит что-то и машет руками, а перед ним уже
порядочная толпа. Потом он повернулся и пошел, а толпа за ним, а он все
говорит. И он повел их по главной улице Птичьего Города, и по дороге к ним
приставали еще и еще прохожие. Это напомнило мне старый фокус, о котором я
читал в книгах, как один дудочник все играл на дудке и до того доигрался,
что увел с собой всех детей, какие только были в городе (3).
Пробило час, потом два, потом три, а ни одна птица так и не залетела к
нам выпить. На улицах было пусто, одни утки, да изредка женщина пройдет мимо
в лавчонку. А между тем дождик почти перестал.
Какой-то мужчина остановился у нашей двери, чтобы соскрести грязь,
налипшую на сапоги.
— Милый, — говорю я ему, — что случилось? Сегодня утром здесь царило
лихорадочное веселье, а теперь весь город похож на развалины Тира и Сифона,
где по стенам ползает одинокая ящерица.
— Весь город, — отвечает он, — собрался у Сперри, на складах шерсти, и
слушает речь вашего друга-приятеля. Что и говорить, он умеет-таки извлекать
из себя всякие звуки касательно разных материй.
— Вот оно что, — говорю я. — Ну, надеюсь, что он сделает перерыв, sine
qua non (4), очень скоро, потому что от этого страдает торговля.
До самого вечера к нам не заглянул ни один клиент. В шесть часов два
мексиканца привезли Энди в салун: он возлежал на спине их осла Мы уложили
пьяного в постель, а он все еще бормотал, жестикулируя руками и ногами.
Я закрыл кассу и пошел разузнать, что случилось. Вскоре мне попался
человек, который рассказал мне всю историю. Оказывается, Энди говорил два
часа подряд. Он произнес самую великолепную речь, какую, по словам этого
человека, когда-либо слышали не только в Техасе, но на всем земном шаре.
— О чем же он говорил? — спросил я
— О вреде пьянства, — ответил тот. — И когда он кончил, все жители
Птичьего Города подписали бумагу, что в течение целого года в рот не возьмут
спиртного.
———————————————————
1) — «Трещинка в лютне» — известная фраза из поэмы Альфреда Теннисона
«Мерлин»,
2) — Вильям (Билли) Брайан (1860-1925)-несколько раз был кандидатом на
пост президента; одним из пунктов его программы была замена золотого
стандарта серебряным.
3) — Питерс вспоминает рассказанную поэтом Робертом Браунингом легенду
про мстительного колдуна крысолова из Гаммельна, который игрою на дудке
заманил всех детей города в пещеру и там погубил.
4) — Без которого невозможно (лат).
Развлечения современной деревни
Джефф Питерс нуждается в напоминаниях. Всякий раз, когда попросишь его
рассказать какое-нибудь приключение, он уверяет, что жизнь его так же бедна
событиями, как самый длинный из романов Троллопа (1). Но если незаметно
заманить его, он попадается. Поэтому я всегда бросаю несколько самых
разнообразных наживок, прежде чем удостоверюсь, что он клюнул.
— По моим наблюдениям, — сказал я однажды, — среди фермеров Запада, при
всей их зажиточности, снова заметно движение в пользу старых популистских
(2) кумиров.
— Уж такой сезон, — сказал Джефф, — всюду заметно движение. Фермеры
куда-то порываются, сельдь идет несметными косяками, из деревьев сочится
смола, и на реке Конемо начался ледоход. Я немного разбираюсь в фермерах.
Однажды я вообразил, что нашел фермера, который хоть немного отклонился от
проторенной колеи своих собратьев. Но Энди Таккер доказал мне, что я
ошибаюсь. «Фермером родился — простофилей умрешь», — сказал Энди. «Фермер —
это человек, пробившийся в люди наперекор всем политическим баламутам,
баллотировкам и балету, — сказал Энди, — и я не знаю, кого бы мы стали
надувать, если б его не было на свете»,
Как-то просыпаемся мы с Энди утром, а у нас всего капитала шестьдесят
восемь центов. Было это в желтой сосновой гостинице, в Южной Индиане. Как мы
накануне соскочили с поезда, я не могу вам сказать; об этом даже страшно
подумать, потому что поезд шел мимо деревни так быстро, что из окна вагона
нам казалось, будто мы видим салун, а когда мы соскочили, мы увидели, что
это были две разные вещи, отстоявшие одна от другой на два квартала:
аптекарский магазин и цистерна с водою.
Почему мы соскочили с поезда при первом же удобном случае? Тут были
замешаны часики из фальшивого золота и партия брильянтов из Аляски, которые
нам не удалось спустить по ту сторону кентуккийской границы.
Когда я проснулся, я услышал, что кричат петухи; пахло чем-то вроде
азотно-соляной кислоты; что-то тяжелое хлопнулось об пол в нижнем этаже;
какой-то мужчина ругнулся.
— Энди, — говорю я, — смотри веселее! Мы ведь попали в деревню. Там
внизу кто-то швырнул для пробы фальшивым слитком чистого золота. Пойдем и
получим с фермера то, что нам причитается. Обмишулим его, а потом до
свидания.
Фермеры всегда были для меня чем-то вроде запасного фонда. Всякий раз,
бывало, чуть дела у меня пошатнутся, я иду на перекресток, зацепляю фермера
крючком за подтяжку, выкладываю ему механическим голосом программу моей
плутни, бегло проглядываю его имущество, отдаю назад ключ, оселок и бумаги,
имеющие цену для него одного, и спокойно удаляюсь прочь, не задавая никаких
вопросов. Конечно, фермеры были для нас слишком мелкая дичь, обычно мы с
Энди занимались делами поважнее, но иногда, в редких случаях, и фермеры
бывали нам полезны, как порой для воротил с Уолл-Стрита бывает полезен даже
министр финансов.